Всеподданнейшее поздравление для восшествия на Всероссийский престол Ея Величества Всепресветлейшия Державнейшия Императрицы Елисаветы Петровны (Я. Я. Штелин, перевод Ломоносова)

ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ ДЛЯ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШИЯ ДЕРЖАВНЕЙШИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ, САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКИЯ, В ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ПРАЗДНИК И ВЫСОКИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА ДЕКАБРЯ 18, 1741. ВСЕПОДДАННЕЙШЕ ПРЕДСТАВЛЕНО ОТ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК^а

[1]

Какой утехи общей лучь
В Российски светит к нам пределы,^б
Которой свет прогнал тьму тучь?^в
По страхе Музы толь веселы
Не знают, что за ясность зрят.
Чей толь приятной светит взгляд,
Парнасской верьх в восторг приводит?
Не Основатель ли того приходит?^г

[2]

Но к ним надежда так гласит:
«Недайте тем себя прельстити,^д
Мой^е вид такой зарей покрыт,
Чтоб вас с Россией взвеселити.
Здесь в ясном я стою свету
И вам тот светлой день кажу,
Опасность к щастью что сыскала,^ж
Россияб в коем процветала».

[3]

Опасность может впредь прозрить
И тое все управить знает,^з

В чем щастья верх себя являет,
Готово что для Наших лет,
Чтоб нам уйти от дальних бед,
В одном лишь только том трудилась,
Чтобы Елисавет родилась.

[4]

Надежда, Свет России всей,^и
В Тебе щедрота Божья зрится,^й
Хоть внешней красоте Твоей
Довольно всяк, кто зрит, дивится^к
Душевных лик Твоих доброт
Краснее внешних всех красот,^л
Где всяки совершенства явны,
Любезны всем, во всем преславны.

[5]

Величество являлось всем
В особе и во всяком деле,^м
На полном благ лице Твоем
И велелепом купно теле.^н
Желает кто Петра смотрить
Или Екатерину чтить
И их доброт дивиться цвету,

[6]

Изволь хоть где Себя прикрыть,
Приятство будет там с Тобою
И милость в след Тебя ходить.^о
Откроют нам Тебя собою.
Тебя смотрить теснится всяк,
Ты всем твой щедро кажешь зрак;
Хоть имяб Ты Твое таила,
Но нашаб то любовь открыла.

[7]

Надежда долго в тишине^п
С желаньем на Тебя взирала,
Любезное Твое лице,
Как ясно солнце, почитала,
Которо в грозных бед волнах
Несносной утоляло страх.
Хотело из погод ужасных
В местах поставить безопасных.^р

[8]

Отеческой земли́ любовь
Коль долго по Тебе вздыхала:
«Избавь, избавь Российску кровь
От злаго скорбных дней начала.

К присяге мы готовы вси.
Отдай красу Российску трону
По крови, правам и закону».

[9]

Геройска мысль в Тебе всегда
Чрез дивно дело всем открылась,^с
В любовь Петрова кровь когда
К Твоим подданным воспалилась.
Преж всех пошла с крестом Своим,
Чинил что прежде Константин,¹
Твоим всех духом ободрила,
Лишь чуть пришла, всех покорила.^т

[10]

Никто таких не знает дел,
Твоих чтоб славой превсходили,^у
Спасен чтоб был какой предел,
Гдеб крови струй мечи не лили.^ф
Кто, равно как Елисавет,
От бед избавил целой Свет?
В един час сильных победила,
К Себе взяла,² на Трон вступила.^х

[11]

Приятен людям быть казался,
Сердец Тебе как верных глас
И Виват³ к верьху звезд промчался.
Твоих подданных милион
Имели вдруг согласной тон^{ц, 4}
Благодарить Твоим щедротам
И дивным всем Твоим добротам.

[12]^ч

Ликуй же светло, хор наук,
Открыл что Петр с Екатериной,
Чтоб слышен был веселой звук.
Сей день вам щастия причиной.
Великий Петр что зачал сам,
Елисавет восставит нам.⁵
Елисаветы долги лета
Прибавят Отчей славе света.

Примечания

Печатается по последнему прижизненному изданию (отдельное издание 1741 г.) с указанием в сносках вариантов по первому изданию в «Примечаниях к Ведомостям» за 1741 г. и по собственноручному черновику, обозначаемому Рук. (ААН, ф. 20, оп. 1, № 6, лл. 1—2).

Впервые напечатано (без имен автора и переводчика) — «Примечания к Ведомостям», 1741, 8 декабря, чч. 98—102, стр. 403—408. Варианты по черновику публикуются впервые.

Датируется предположительно промежутком времени с 25 ноября 1741 г. (день вступления императрицы Елизаветы Петровны на престол) по 7 декабря того же года (8 декабря 1741 г. немецкий текст оды и русский ее перевод были уже напечатаны).

«Примечаниях к Ведомостям» появилось еще отдельное издание оды, тоже анонимное.

«В восшествии на престол Елизаветы, — говорит С. М. Соловьев, — выразилось противодействие порядку вещей, господствовавшему в два предшествовавшие царствования, когда на главных местах, с главным влиянием на дела военные и гражданские явились иностранцы». Понятно поэтому, что в первые дни после дворцового переворота, произведенного в ночь на 25 ноября 1741 г., все эти влиятельные иностранцы «жили постоянно, — по выражению того же историка, — между страхом и надеждою» (Соловьев, кн. V, стлб. 135 и 146). В таком именно состоянии находились в эти дни, конечно, и И. -Д. Шумахер, фактический руководитель Академии наук, и Я. Я. Штелин, успевший уже к тому времени получить должность профессора элоквенции и поэзии. Оба, опасаясь за свое благополучие, спешили громогласно выразить преданность новой императрице. Этим объясняется та торопливость, с какой издана была публикуемая ода: она была задумана, сочинена по-немецки, переведена на русский язык, одобрена, набрана и отпечатана на протяжении всего тринадцати дней.

Некоторую тревогу должен был испытывать в эти дни и Ломоносов, который всего три месяца назад — по собственному ли почину или по требованию Шумахера — выпустил в свет оду, прославлявшую «первые трофеи» свергнутого теперь младенца-императора (стихотворение 22); экземпляры этой оды были вскоре изъяты новым правительством из обращения.

Все эти обстоятельства сказались очень заметно на качестве оды. Немецкий ее текст представляет собой довольно бессвязный набор высокопарно-льстивых слов, лишенный какой бы то ни было идеи, каких бы то ни было поэтических образов и — само собою разумеется — какой бы то ни было искренности. Профессор элоквенции и поэзии, желая, должно быть, щегольнуть тонким пониманием особенностей русского языка и русской жизни, называет императрицу Елизавету Петровну в своих немецких стихах просто «Петровной». Такой оригинал, да еще при описанных выше обстоятельствах, не мог вдохновить Ломоносова. Русский перевод штелинской оды является, пожалуй, самым неудачным из всех его стихотворных произведений. Ни в одном из них не встречается такого количества плохих рифм (свету́ — кажу́, тишине — лице, вступи — вси, своим — Константин; что же касается женских рифм, то они в большинстве случаев глагольные). Нигде Ломоносов не прибегает так часто к «пиитическим вольностям» в духе Тредиаковского (прельстити, взвеселити, возрит, пусь, превсходили). Только здесь, наконец, сталкиваемся мы с грубыми нарушениями стихотворного ритма («Не основатель ли того приходит», «В тебе щедрота божия зрится»). Последнее обстоятельство позволяет предположить, что Шумахер и Штелин выхватили, так сказать, из рук Ломоносова недоработанный перевод, не дав времени заняться его отделкой.

¹ Императрица Елизавета Петровна, которая, приступая к совершению дворцового переворота, вышла к Преображенским гренадерам с крестом в руках, сравнивается с императором Константином Великим, на чьем боевом знамени был, по преданию, изображен крест.

² Весьма вероятно, что первоначальное «в полон взяла» было заменено словами «к себе взяла» по требованию Штелина. В ночь переворота Елизавета Петровна отвезла свергнутого ею императора Ивана Антоновича и его мать к себе во дворец и на первых порах думала, оставив их на свободе, выслать за границу (Соловьев, кн. V, стлб. 125 и 130).

³ В эпоху бироновщины русское «ура» было заменено латинским «виват».

⁴ «Звон» изменено на «тон», вероятно тоже по требованию Штелина: в немецком подлиннике «Ton».

⁵ Шумахер и Штелин не приметили, по-видимому, что Ломоносов отошел в этом случае от немецкого подлинника; там было:

...was Peter ausgericht,
Verlässt Petrownens Grossmuht nicht,

«...что Петр соорудил, того не покинет великодушие Петровны». Ломоносов заменил слова «не покинет» словом «восставит», т. е. восстановит, что придавало стиху совсем иной смысл, едва ли угодный Шумахеру.