Михаил Ломоносов: Стихотворения из "Риторики" 1748 г.

Поставлен на столпах высоких солнцев дом,
Блистает златом вкруг и в яхонтах горит;
Слоновый чистый зуб верьхи его покрыл;^1а
У врат на вереях сияет серебро.
Но выше мастерство материи самой:
Там море изваял кругом земли Вулкан,^1б
И землю, и над ней пространны небеса.¹

О имя, купно с розами рожденно!
Тобой зовется лета часть прекрасна.^2а
Ты сладко, как цветы и мед Иблейский
И как блаженный Нектар на Олимпе,
Тобою бы желал назваться отрок,
Зевесов виночерпец.¹

Старается во сне свой голод утолить,
Но движет лишь уста и зуб на зубе трет.^3а
Он думает, что ест, но токмо лстится тем
И вместо пищи ветр глотает лишь пустой.
Но как уже алчба отгнала сон его,
Почувствовал огонь на тощем животе

И что родят моря, но голоден при всем.
Ужь полные столы неполны перед ним;
Чем град доволен весь, он тем один несыт.¹

Ужь Илион лежит, Гречанкам ненавистный.
Едва того Приям и Троя стоит вся.
Други вожди пришли, дымятся олтари;
Ужь отческим богам Симойски жгут добычи;^4а
Жены приносят дар, что здравы их супруги¹

Троянских стен верьхи уже во рвах лежат,
И где Приям судил, тут дики звери спят.^5а
Трава и лес растет, где домы были сперва;
Лишь пепел капищь зрит на месте жертв Минерва.^5б^{, 1}

Как ниву лютый огнь снедает в бурный вихрь
Или когда, с горы стремлясь, река течет,
Терзает жатвы с поль, весенный труд волов,
И лес стремглав валит, стоящий на бугре, —
Оцепенев пастух не знает, что шумит.¹

За здравие твое. Мы как бы у Атрида;
Твоею, Ахиллес, здесь пищею довольны.

Не ради пиршества к тебе мы нынь пришли:
Нас Греческих полков погибель устрашает,
И наши корабли едвали уцелеют.
Уже тебе пора во крепость облещись:
Трояна близ судов поставили свой стан,
И их союзники зажгли в полках огни,
Грозятся купно все, что с брегу не отступят,
Пока до кораблей Ахейских не достигнут,
И, грянув,^6а сам Зевес дает им добрый знак.^6б

Надеясь на него, Приямов храбрый сын
В ужасной ярости всех Греков презирает
И в бешенстве своем богов не почитает,^6в
Желает, чтоб заря скорее началась,
И хвастает отсечь^6г все носы у судов,^6д
И флот весь истребить, возжегши хищный пламень,
И Греков всех убить, смятенных в мрачном дыме.^6е
Сего весьма страшусь, и чтоб сему Зевес^6ж

Под Троей умереть далече от Еллады.
Как естьли хочешь, ты то стань за нас хоть позно^6з
И Греческих сынов избавь от сей беды.
Ты будешь сам тужить, как нам случится зло,
И рад бы пособить, да способов не будет.
Подумай, чтобы нынь избыть от злой годины. 6^и
Приятель, вспомни, что родитель приказал,
В которой день тебя к Атриду посылал:
Дадут тебе, сказал, Юнона и Минерва
Победу на врагов, ты будь великодушен.

Всего похвальнее добросердечным быть.^6й
Блюдись всегда вражды и ссоры начинать,
То будут тебя чтить и стары и младые.
Он так тебя учил, а ты позабываешь.
Покинь свой лютый гнев и будь спокоен духом.
За то Агамемнон почтит тебя дарами.^6к^{, 1}

Нестыдно ли уж вам сидеть в осаде снова
И смерти ждать в стенах? Вы двожды взяты в Трое
Улисса нет у нас, у нас Атридов нет.
^7а
Мы хладною водой младенцов укрепляем,
Подрослые в лесах всегда зверей гоняют.

Но вас багряная одежда украшает,
Вы любите плясать и в роскошь отдаваться.

Подите по горам Диндимским за свирельми:
Венера вас зовет тимпаном и трубами;
Оружие свое мущинам, нам, отдайте!^7б^{, 1}

Что? Разве ты понес, о Турн, труды вотще?
Уступишь ты свой скиптр Троянским беглецам?
Латин уж не тебе, но им отдать намерен
Лавинию свою, придано и наследство,
Что все ты заслужил сам кровию своей.^8а^{, 1}

Насмешка остротой скорее проницает
И знатныя дела свободно пресекает.^9а^{, 1}

Зевес, богов отец, егоже сильный гром^10а
Страшит восток, и юг, и дальный солнцев дом,^10б^{, 1}
Я мир тебе принес, ты царствуй безопасно:
Что было на земли и в тартаре ужасно,
То все я сокрушил Геройской сей рукой^10в
^101г
Уж некуда тебе бросать гремящи стрелы;^10д
Я спас от лютых бед вселенныя пределы.^10е^,³

Ах, жалко! Без тебя лилеи почернели,
И ясныя струи, и вина мне противны.
Но естьли придешь ты, лилеи побелеют,
И ясныя струи, и вина будут сладки.¹

Он, гневом воспален, возвел свирепый взор
На Илионский брег, где Гречески суда,
И, руки протянув, вскричал: О сильный Боже!
Пред флотом я в суде, и мне Уликс соперник!¹

Уже, всходя, заря на землю сыплет блеск,
Востав с багрянаго Тритонова одра;
Дидона на свету с высокаго чертога
Узрела, что ужь флот отходит парусами
И что на берегу матрозов больше нет;
Ударила рукой в свою прекрасну грудь
И, волосы свои терзая, говорит:
«О, Боже мой! Уйдет пришлец сей насмеявшись?
Или не хочет град за ним бежать в погоню?

Расправьте парусы, с огнем гребите в след.
Но что я говорю? Где я? И где мой разум?
Тебя нынь рок постиг, нещастлива Дидона!^11а
Тогдаб то говорить, когда давала скиптр.^11б
Таков мне верен тот, что отческих богов
И в старости отца из пламени исхитил.
Неможноль было мне терзать его на части,
Убить товарищей и сына умертвить,
И члены бы его отцу поставить в снедь?11^в
Но щастье на бою сомнительно. Да пусть бы.
Хотящей умереть, кого уже бояться?
Зажглаб все корабли, и с сыном бы отца
Истнила, и сама поверглась бы на них.^11г
О солнце, что на всю вселенную взираешь,
И знающая всю тоску мою, Юнона,
Прозерпина, и вы, о мстящия фурии,
И боги умереть желающей Дидоны!
Внемлите и мою услышьте днесь мольбу: ^11д
Когда Зевес судил, чтоб лютый сей злодей

Что рок так положил и пременить неможно,
То пусть хотя его жестоко мучит брань;
Изгнан и отлучен от сына своего,
Пусть просит помощи, зря злую смерть другов;
И как ужь заключит поносный мир с врагами,
То пусть тогда, своим не насладився царством,
Не видев радости, безвремянно падет
И будет посреди песку непогребен.
Сего прошу и дух мой с кровью проливаю».^11е^{, 1}

Умножь теперь свой гнев и будь бодра, как прежде,
И стары злы дела почти за добродетель.
Медея ныне я, и дерзость в зле растет,
Весьма полезно мне, что мной убит мой брат,^12а
Что мной растерзан был и на пути разметан;
Полезно, что отец лишен руна златаго.^12б
Незнаю, что теперь злый дух мой умышляет
И сам себе едва представить ясно смеет.

К неслыханному злу рука моя готова.
Примите, дети, казнь за отческу неверность.

Отходит лютость прочь: я стала снова мать.
Ах! Как мне кровь пролить драгих своих детей?

Однако не мои, пускай уже погибнут.
Ах, нет, они мои! и ничему невинны!^12в
Но равно, как они, и брат невинен был.
Что зыблешься, мой дух? И слезы что текут?
Любовь влечет в страну, а гнев влечет в другую.

Ко мне, дражайший плод, в объятия бегите:
Единых видит вас сей скорбный дом отраду.
Но ненависть кипит, болезнь воспламенилась,
И прежней гнев бодрит мои к убийству руки,
Я следую тебе, куда ни поведешь.¹

Фират всегда в лесах за дичью на охоте
И чуть успеет есть, и то в пыли и поте.^13а
Кто скажет, чтоб он был в сем деле неудал?
Он сам уж от того свирепым зверем стал.¹

На белых волосах у Аппия зима,
И лето на глазах, горящих от вина;
Как пьет, то по носу фиялки расцветают^14а

5 Как в осень, щоки все брусники полны зрелой.
Не всяк ли видит: год изображен тут целой?¹

Ты львиною покрыт был кожею в бою
И с вострым копием десницу заносил,^15а
Но лутче был ружья твой мужественный дух.¹

Тебя мы любим все, и все тебя боимся,
Тебя наш любит страх, сама любовь страшится.^16а^{, 1}

Кичливый, посмотрись в прозрачной здесь воде^17а
И научись, узнав велики той премены.
Ты ныне, как пары, от солнца вознесенны,
Она была у звезд, но ныне в исподе.¹

Кесарь, ты сечешь врагов удобно,^18а
Имя в том делам твоим подобно.¹

По правде целой мир назваться может Рим:
Он весь мир покорил оружием своим.¹

Иные петлею от петли убегают
И смертию себя от смерти избавляют.¹

Чем ты дале прочь отходишь,
Грудь мою жжет больший зной.^19а

Есть ли ближе пламень твой.¹

Не может слез держать, что слез людских не видит.¹

Беда мне, что трава любви не исцеляет,
И чем я всех лечу, то мне непомогает!^20а^{, 1}

Шумящие листы пугают робных зайцов,
Вещей пустая тень страшит людей пужливых.¹

Прогнанный у реки полк к брани ободрился,
И пламень от воды военный в нем родился. ^22а^{, 1}

Без всякой мы вины любовь зовем слепою:
Раждается в очах, прельщенных красотою.¹

Из рук муских назад поверженные камни
Прияли мужеск вид, из женских рук — вид женский:
Оттуду род наш тверд и сносит труд великий,
И тем, откуду взят, довольно доказует.¹

Не всяк ли говорит: я даром нетруждусь
И даром ничего не дам, и в том божусь.

Но даром хоть никто, а многие напрасно.^23а^{, 1}

Дивишься, что не дам тебе стихов моих?^24а
Боюсь, чтобы ты мне не подарил своих.¹

В тополовой тени гуляя, муравей
В прилипчивой смоле увяз ногой своей.
Хотя он у людей был в жизнь свою презренный,
По смерти в ентаре у них стал драгоценный.^25а^{, 1}

Засватает тебя, Беллона, о девица!
Приданым будет кровь Троянска и Рутульска.¹

Смотря на цепь свою, он сам оцепенел.
И жалким голосом металл об нем звенел.¹

На что мы плачемся, когда терпим беды?
Пронзенная земля дает свои плоды.^26а^{, 1}

Раздранный коньми Ипполит
Несходен сам с собой лежит.¹

То плачет человек, то в радости смеется,

Не больше в воздухе бывает перемен.
О коль он легкостью своей отягощен.^27а^{, 1}

Зачем я на жене богатой не женюсь?
Я вытти за жену богатую боюсь.
Всегда муж должен быть жене своей главою,
То будут за всегда равны между собою.¹

Когда себя хранил от яду Митридат,^28а
По вся дни принимал в своей он пище яд;
Ты, Цинна, у себя всегда не доедаешь^28б
И тем предостеречь себя от гладу чаешь.¹

Великий Александр тогда себя был боле,
Когда повелевал своей он сильной воле.¹

Пустила по земли заря червленну ризу;
Тогда созвав Богов Зевес-громодержитель
На высочайшей верьх холмистаго Олимпа^29а
Отверз уста свои; они прилежно внемлют:
Послушайте меня, вси Боги и Богини,
Когда вам объявлю, что в сердце я имею.
Ни мужеск пол Богов, ниже Богинь пол женский
^29б
Дабы скорее мне к концу привесть все дело.
Когда увижу я из вас кого снисшедша^29в
Во брани помощь дать Троянам либо Грекам,
Тот ранен на Олимп со срамом возвратится
Или, хватив его, повергну в мрачный Тартар,
Далече от небес в преглубочайшу пропасть,
15 Где медяный помост и где врата железны²⁹^г
и прочая.¹

Избавившись от бурь, пришли мы к островам,
Стоящим посреде Ионических вод,
Что Греческий народ Строфадами зовет.
Со злой Целеною в них Гарпии живут.

Противнее нигде чудовищ оных нет,
Ни злейшей язвы ад на свет не испускал.
Имеют женский зрак ужасныя те птицы,^30а
И ногти острые, и смрадно гноем чрево,
От гладу завсегда бледнеет их лице.¹

Уже юг влажными крылами вылетает,^31а
Вода с седых власов и дождь с брады стекает,
^31б
Он облаки рукой едва успел давнуть,
Внезапно дождь густой повсюду зашумел.¹

И как туда пришла военная Минерва
И стала у дверей, что в дом вступить не можно,^32а
Толкнула в них копьем, отверзся скоро вход,
Увидела внутри, как зависть ест змиев
И оных кровию злобу свою питает;^32б
Узрела и свой взор Богиня отвратила.
Она встает с земли, оставив пол змия,^32в
Ленивою ногой к Богине подошла,
И видя, что она красно вооруженна,
Вздохнула и, лице нахмурив, восстенала.
Всегда бледнеет зрак и кожа на костях,^32г
Глядит из-под бровей, и ржа всегда в зубах,^32д
Желта от желчи грудь, и яд течет с языка.¹

Он чуть сказать успел, уже с верьху горы
Спускается к водам великая громада,^33а
Ужасный Полифем идет между овцами;
Лишенный зрения и скверный изувер

Зубами заскрыпел и с стоном в море вшол.
Едва во глубине до бедр достали волны
и проч.¹

Ужь слава по градам быстро течет Ливийским;^34а
Во всей подсолнечной сего зла злее нет.
Проворна и бодра, растет в пути своем,^34б
Хоть сперьва и мала и ходит боязливо,^34в
Но вскоре до небес главу свою возносит.

Под каждым та пером имеет быстры очи,
И уши, и уста, гласящи беспрестанно.¹

Едва она свою молитву окончала,
Корой покрылась грудь, оцепенели члены,
И руки отрасльми, и ветвями власы,^35а
Глава вершиною и ноги корень стали.
Однако Феб любя к стеблу рукой коснулся,
Почул, как бьется грудь под новою корою.¹

Расторгни смертны узы, Гектор,
Раздвинь земное недро,
Карай Уликса,

Оружием гремит^36а
И на Ахейский флот бросает хищный пламень!¹

Как десять жатв прошло, взята пространна Троя. ^37а^{, 1}

Скажи, в каких землях, то будешь ты мне Феб,
Не больше трех локтей открыты небеса.^38а^{, 1}

Небесной красоте дивится чистый Дафнис
И видит облаки и звезды под ногами.¹

Раздранный Гектор здесь страшил коней Ахейских.¹

Корой обводит сестр продерсска Фаетонта
И Ольхи на земли велики производит.^39а^{, 1}

Зять входит, Марсу равный,
Мужей великих много больший.¹

........ Коль святы те народы,
У коих полны все богами огороды!¹

Вот, Троянин, поля, что ты искал войною,^40а
И вот Гесперия. Измерь, лежа убитый.¹

Гоняет волка лев, а волк гоняет козу,
Коза гоняется за мягкою травою.¹

Какое бешенство, Трояна, вас объемлет?^41а
Или вы верите, что Греки отдались?
И что без хитрости дают они подарки?
Иль так вы мало знать Уликса научились?¹

Из коей вы земли и коего народа?
И с миром ли вы к нам или пришли с войною?¹

Печальную любовь на лире услаждая,
Тебя, сладчайший муж, тебя, един на бреге,
Тебя в начале дня, тебя пел в позный вечер.^а42^{, 1}

В одну погибнет ночь с любовницей любовник!
Достойна ты была прожить должайший век.
Но я повинен в том, я твой губитель стал,^43а
Что в полночь приказал притти в места опасны
И сам не упредил своим тебя приходом.
О вы, ужасны львы, збегайтесь из пещер
И рвите челюстьми мою повинну плоть.^43б
Но знак боязни есть желать лишь только смерти.¹

Безумным притворял себя разумный Брут,
Чтоб лютых избежать коварств твоих, Суперб.¹

Вы небо без меня и землю возмутили
И на море бугры поднять дерзнули, ветры;
То я вас!... только дай мне волны успокоить.^44а^{, 1}

Что делать мне теперь, презренной от Троян?^45а
Или уж мне просить Нумидских женихов,^45б
Которых столько крат супружество отвергла?
Или итти во след за флотом Илионским
И взять себе в закон изменников приказ,
Которой все мои услуги позабыл?
Но есть ли погонюсь за Дарданским пришельцем,
То кто на гордый флот меня Троянский примет?
Ещель не чувствуешь, коль лжив есть сей народ?
И что? Или одной итти за оным в след?
Или Пуническим мне войском ополчиться^45в
И паки изнурять в волнах народ Сидонский,^45г
Которой чрез моря недавно привела?
^45д^{, 1}

Ах, когдаб погрязнул в море чужеложник,
Прежде нежель приплыл к Греческому брегу,
Тоб одна я в хладной не спала постели,
Дни бы не казались долги мне и скучны.¹

Чрез пространно море руки простираю,
Кои о печальну грудь свою разбила,^46а
И кажу остатки я власов издранных.^46б
Ради слез помилуй, кои ты мне пролил,
И к сему пустому месту возвратися.
Есть ли мертву найдешь, то збери хоть кости.^46в^{, 1}

Выходит Гектор сам, Богов на брань выводит
И, где стремится он, там сильные трепещут,
Не токмо ты, Уликс: толь страшен он в полках!¹

Ах, в коей я земли и в коем скроюсь море?^45а
Какое бедному прибежище осталось?¹

Устами движет Бог; я с ним начну вещать.^46а
Я тайности свои и небеса отверзу,
Свидения ума священнаго открою.
Я дело стану петь, несведомое прежним!

И облаком^46б нестись, презрев земную низкость.^46в^{, 1}

О пища ты червей! О прах и пыль презренна!
О ночь! О суета! За чем ты так гордишься?¹

Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру, но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе,
Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатной род препятством небыл.
Чтоб внесть в Италию стихи Еольски⁴⁷^а
И перьвому звенеть Алцейской Лирой.
Взгордися праведной заслугой, муза,
¹

Хвалите Господа, всея земли языки,
Воспойте вышняго, вси малы и велики,
Что милость он свою вовек поставил в нас,
И истинна его пребудет всякой час.¹

«Я мщением грозил и огорчил словами;
Отсюду вся беда: он стал искать мне смерти,^48а
Сомнительны слова в народе разглашал
И злиться не престал, пока ему Калхант.
Но что уж сказывать случай, вам неприятной,
Что медлить, если вам все Греки ненавистны.
Довольно слышали, пора меня казнить.^48б
Атриды и Уликс весьма того хотят».
Мы жадно спрашивать причин нещастья стали,
Не зная хитрости и Греческих обманов.
Он снова свой притвор с боязнью начал так:
«От Трои отступить хотели часто Греки
И, трудную войну неокончав оставить»,
и проч.¹

Лишь только дневной шум замолк,^49а

И взял пастушей посох в лапу,
Привесил к поясу рожок,
На уши вздел широку шляпу
И крался тихо сквозь лесок
На ужин для добычи к стаду.^49б
Увидев там, что Жучко спит,^49в
Обняв пастушку, Фирс храпит,
И овцы все лежали сряду.^49г
Он мог из них любую взять,
Но, не довольствуясь убором,
Хотел прикрасить разговором
И именем овец назвать.
Однако чуть лишь пасть разинул,
Раздался в роще волчей вой.^49д
Пастух свой сладкой сон покинул,
И Жучко с ним бросился в бой;
Один дубиной гостя встретил,
Другой за горло ухватил;
Тут поздно бедной волк приметил,
^49е
В полах и в рукавах связался
И волчьим голосом сказался.^49ж
Но Фирс недолго размышлял,
Убор с него и кожу снял.
Я притчу всю коротким толком
Могу вам, господа, сказать:
Кто в свете сем родился волком,
Тому лисицой не бывать.¹

Жениться хорошо, да много и досады.
Я слова не скажу про женские наряды:
Кто мил, на том всегда приятен и убор;
Хоть правда, что при том и кошелек неспор.
Всего несноснее противные советы,
Упрямыя слова и спорные ответы.
Пример нам показал недавно мужичок,
Котораго жену в воде постигнул рок.
Он, к берегу пришед, увидел там соседа:
Не усмотрел ли он, — спросил, — утопшей следа.^50а
Сосед советовал в низ берегом итти:

Но он ответствовал: «Я, братец, признаваюсь,
Что век она жила со мною вопреки:
То истинно теперь о том не сумневаюсь,^50б
Что, потонув, она плыла против реки».¹

Послушайте, прошу, что старому случилось,
Когда ему гулять заблаго рассудилось.
Он ехал на осле, а следом парень шол;
И только лишь с горы они спустились в дол,
Прохожей осудил тотчас его на встрече:
«Ах, как ты малому даешь бресть толь далече?»
Старик сошол с осла и сына посадил,
И только лишь за ним десяток раз ступил,
То люди начали указывать перстами:
«Такими, вот, весь свет наполнен дураками:
Не можноль на осле им ехать обоим?»
Старик к ребенку сел и едет вместе с ним.
Однако, чуть минул местечка половину,
Весь рынок закричал: «Что мучишь так скотину?»
Тогда старик осла домой поворотил

«Как стану я смотреть на все людския речи,
То будет и осла взвалить к себе на плечи».^51а^{, 1}

Ночною темнотою
Покрылись небеса,
Все люди для покою
Сомкнули уж глаза.
Внезапно постучался
У двери Купидон,
Приятной перервался^52а
В начале самом сон.
«Кто так стучится смело?» —
Со гневом я вскричал;
«Согрей обмерзло тело, —
Сквозь дверь он отвечал, —
Чего ты устрашился?
Я — мальчик, чуть дышу,^52б
Я ночью заблудился,
Обмок и весь дрожу».
Тогда мне жалко стало,

Немедливши ни мало,
К себе его пустил.
Увидел, что крилами
Он машет за спиной,
Колчан набит стрелами,
Лук стянут тетивой.
Жалея о нещастье,
Огонь я разложил
И при таком ненастье
К камину посадил.
Я теплыми руками
Холодны руки мял,
Я крылья и с кудрями
До суха выжимал.
Он чуть лиш ободрился:
«Каков то, — молвил, — лук?
В дожже, чать, повредился».
И с словом стрелил вдруг.
Тут грудь мою пронзила

И сильно уязвила,
Как злобная пчела.
Он громко засмеялся^52в
И тот час заплясал:
«Чего ты испугался? —
С насмешкою сказал, —
Мой лук еще годится:
И цел, и с тетивой;
Ты будешь век крушиться
Отнынь, хозяин мой».¹

Он злато силой взял, убивши Полидора.^53а
Проклято лакомство, к чему ты не приводишь?¹

Иные на горы катают тяжки камни,
Иные к колесу привязаны висят.
Тезей сидит, к горе прикован раскаленной,
И будет век сидеть. Флегей в Геенском мраке
Ревет и жалостно других увещевает:
«Вы, сильны на земли, на казнь мою взирайте,
Судите праведно и Бога почитайте».¹

Печатается по тексту последнего прижизненного издания «Риторики» (1765 г.) с указанием в сносках разночтений:

1) по первому рукописному варианту «Риторики» — Рит. 1744 (ААН, ф. 20, оп. 3, № 47);

2) по рукописи второго варианта «Риторики» — Рит. рук. 1747 (ААН, ф. 20, оп. 3, № 49);

3) по собственноручно правленным Ломоносовым корректурным листам первого издания «Риторики» — Рит. корр. (ААН, ф. 20, оп. 3, № 50);

6) по черновику стихотворения «Зевес, богов отец...» — Черновик (ААН, ф. 20, оп. 1, № 5, лл. 149 об. и 104);

7) по последнему прижизненному изданию «Российской грамматики» — Грамм.;

8) по изданию «Риторики», выпущенному Московским университетом, — Соч. 1759.

Датируется предположительно промежутком времени между мартом 1744 г. (дата решения Академического собрания о переработке Ломоносовым первого варианта «Риторики» — Протоколы Конференции, т. II, стр. 13) и 19 января 1747 г. (дата определения Академической канцелярии о напечатании «Риторики» — ААН, ф. 3, оп. 1, № 516, л. 69).

Зачеркнутые в Рит. рук. 1747 стихотворения, не вошедшие ни в одно прижизненное издание «Риторики» (т. VII наст. изд., стр. 164, § 89, сноска «б», стр. 284, § 238, сноска «б»), не воспроизводятся.

Здесь печатаются все стихотворные тексты, внесенные Ломоносовым во второй, печатный, вариант его «Риторики», за исключением только 1) тех, которые взяты из произведений, вошедших в настоящий том, 2) стихотворения 31, относительно которого известно, что оно написано в 1743 г., и которое поэтому печатается отдельно, и 3) отрывков, заимствованных Ломоносовым без изменения из первого, рукописного, варианта его «Риторики» (стихотворения 35—38).

О вошедших в «Риторику» отрывках из таких произведений Ломоносова, которые в полном их виде нам не известны, см. стр. 914 настоящего тома.

При печатании «Риторики» в составе VII тома настоящего издания А. И. Доватуром были раскрыты по возможности все источники введенных в нее Ломоносовым переводных текстов. Указания на источники стихотворных переводов здесь повторены, причем все они заново проверены, исправлены и дополнены А. И. Доватуром при участии Т. А. Красоткиной, которая, кроме того, произвела полную сверку текста всех переводов с текстом иностранных подлинников. Так называемые «вольные» переводы и стихи на тему, разработанную тем или иным иностранным поэтом, составляют в «Риторике» лишь очень редкое исключение. Ниже, в примечаниях к отдельным текстам, все эти исключения оговорены.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 134, § 57. Овидий. Превращения II, 1—7.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 139—140, § 60. Марциал. Эпиграммы, IX, II, 1—3 и 5—7.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 142, § 61. Овидий. Превращения, VIII, 824—833.

¹ § 62; в Рит. 1744 входило в § 90. Овидий. Героиды, I, 3—4 и 25—27.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 148, § 66. Отрывок из не дошедшего до нас стихотворения Ломоносова, написанного на мотив из «Героид» Овидия, I, 53—56.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 151, § 69. Виргилий. Энеида, II, 304—308.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 186—188, § 114. Гомер. Илиада, IX, 225—261.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 190—191, § 116. Виргилий. Энеида, IX, 598—599, 602, 603—605, 614—615, 617—620.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 191, § 117. Виргилий. Энеида, VII, 421—425.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 196, § 120. Гораций. Сатиры, I, 10, 14—15.

² Черновик перевода находится среди грамматических записей Ломоносова, написанных на листах писчего формата, сложенных вдвое и вложенных один в другой наподобие тетради. Половинка сложенного листа (л. 149 об.), где написано начало перевода (стихи 1—6), оторвалась от второй половинки того же листа (л. 104), где написано окончание перевода (стихи 7—10), и по недосмотру переплетчика была вклеена не рядом со второй половинкой, а в другое место (см. факсимиле между стр. 168 и 169 настоящего тома).

Или самим богам ужасен Геркулес?
Или неможет с ним Атлант здержать небес?

отброшенные Ломоносовым при опубликовании данного отрывка в составе § 125 «Риторики», были впервые опубликованы А. С. Будиловичем (Будилович, II, стр. 297). Однако ни им, ни М. И. Сухомлиновым (Акад. изд., т. I, стр. 174 перв. паг., 341 втор. паг.), ни Л. Б. Модзалевским (Модзалевский, стр. 57, № 115), ни при составлении VII т. наст. изд. (стр. 200 и 823, прим. 169) не было замечено, что эти два стиха являются прямым продолжением напечатанного в «Риторике» отрывка. Это последнее обстоятельство впервые установила по ряду палеографических признаков (качество бумаги, цвет чернил, последовательность строк, расположение их на листах, отпечатки чернильных пятен и др.) Т. А. Красоткина при составлении настоящего тома.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 200, § 125. Кальпурний. Буколики, III, 51—54.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 200, § 126. Овидий. Превращения, XIII, 3, 6.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 201—202, § 127. Виргилий. Энеида, IV, 584—621.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 203—204, § 127. Сенека. Медея, 910—913, 919—921, 925—927, 931—938, 943—947, 953—954, 959—961.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 207, § 132. Эта эпиграмма, по-видимому, принадлежит самому Ломоносову. Фират — от греческого θηρευτης — охотник.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 207—208, § 133. Эпиграмма, принадлежащая, по-видимому, самому Ломоносову.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 209, § 134; в Рит. 1744 входило в § 75.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 210, § 136; в Рит. 1744 входило в § 76.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 211, § 136. Овидий. Превращения, I, 523—524.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 213, § 138. Овидий. Превращения, III, 228.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 213, § 138. Виргилий. Георгики, IV, 83.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 214, § 139. Овидий. Превращения, I, 411—415.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 215, § 140. Марциал. Эпиграммы, V, 73.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 215, § 141. Марциал. Эпиграммы, VI, 15.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 216, § 142. Виргилий. Энеида, VII, 318—319.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 217, § 143, п. 3. Овидий. Превращения, XV, 524—529.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 217, § 144, п. 2. Марциал. Эпиграммы, VIII, 12.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 218, § 145, п. 1. Марциал. Эпиграммы, V, 76.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 223—224, § 152. Гомер. Илиада, VIII, 1—15.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 225—226, § 155. Виргилий. Энеида, III, 209—212, 214—218.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 226, § 156. Овидий. Превращения, I, 264, 266—269.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 226—227, § 156. Овидий. Превращения, II, 765—777.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 228, § 158. Виргилий. Энеида, III, 655—659, 664—665.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 230, § 159. Виргилий. Энеида, IV, 173—177, 181—183.

¹ T. VII наст. изд., стр. 231, § 161. Сенека. Троянки, 690—693.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 249, § 188; в Рит. 1744 входило в § 88. Отрывок из не дошедшего до нас стихотворения Ломоносова на мотив из «Троянок» Сенеки, 556—559.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 251, § 192, стр. 158, сноска а. Виргилий. Эклоги, III, 104—105.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 253, § 195, п. 2. Виргилий. Эклоги, V, 56—57.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 253, § 195, п. 2. Сенека. Троянки, 423—424.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 254, § 195, п. 4. Виргилий. Эклоги, II, 66.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 254, § 195, п. 5. Виргилий. Эклоги, VI, 62—63.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 256, § 198, п. 2. Димитрий. Περι ερμηνειας [Об ораторском стиле], 148. В новейшем издании греческих лириков: Е. Diehl. Anthologia lyrica graeca [Диль. Греческая лирическая антология], Сафо, № 123.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 256, § 199. Ювенал. Сатиры, XV, 10—11.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 257, § 201. Виргилий. Энеида, XII, 359—360.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 259, § 204. Виргилий. Энеида, IX, 427.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 260, § 206. Виргилий. Эклоги, II, 63—64.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 264, § 213. Виргилий. Энеида, II, 42—44.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 264, § 214. Виргилий. Энеида, I, 369. В тексте «Риторики» Ломоносовым ошибочно указано, что Дидона обращается с этим вопросом к троянским пришельцам; в «Энеиде» этот вопрос задает Энею его мать Венера, явившаяся ему в образе тирской охотницы.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 267, § 216. Виргилий. Георгики, IV, 464—466.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 268—269, § 217. Овидий. Превращения, IV, 108—115.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 269, § 217. Виргилий. Энеида, IV, 547.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 269, § 217. Овидий. Фасты, 717—718.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 277, § 229. Виргилий. Энеида, I, 133—135.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 278, § 230. Виргилий. Энеида, IV, 534—547.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 281, § 234. Овидий. Героиды, I, 5—8.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 282, § 235. Овидий. Героиды, X, 145—150.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 284, § 238. Виргилий. Энеида, II, 69—70.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 285, § 239. Овидий. Превращения, XV, 143—149.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 314—315, § 268. Гораций. Оды, III, 30. Умышленное отступление допущено в стихе 8, где устранен малопонятный без комментария образ жреца, восходящего на Капитолий в сопровождении молчаливой девы. Слова qua violens и т. д. (стихи 10—12) ошибочно отнесены к dicar (правильное отнесение их к deduxisse указано уже древними комментаторами Горация). В отнесении слов ex humili к самому Горацию, а не к Давну Ломоносов следует наиболее распространенной интерпретации.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 362—363, § 304. Виргилий. Энеида, II, 96—109.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 363—364, § 306. Лафонтен. Басни, кн. III, № 3.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 364—365, § 307. Вольный перевод басни Лафонтена «Утонувшая жена», кн. III, № 16.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 365—366, § 308. Вольный перевод отрывка из басни Лафонтена «Мельник, его сын и осел», кн. III, № 1.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 366—368, § 309. Анакреонтические стихотворения, 33 (31). Ломоносов чрезвычайно искусно воспроизвел напевный характер оригинала, создаваемый совпадением четкого ритмического членения с синтаксическим членением текста. Перевод в общем точен; в начальных строках устранено описательное обозначение поздней ночной поры («когда Медведица поворачивается к руке Боота»), которое в переводе выпадало бы из простого и непринужденного стиля стихотворения. Н. Г. Курганов перепечатал этот перевод Ломоносова в своем «Письмовнике» (Кург., стр. 320).

¹ Т. VII наст. изд., стр. 369, § 311. Виргилий. Энеида, III, 55—57.

¹ Т. VII наст. изд., стр. 369, § 311. Виргилий. Энеида, VI, 616—620.

^1а Рит. рук. 1747

Слоновый ‹зуб как снег› чистый зуб верьхи его покрыл.

^1б Рит. рук. 1747

Там море иззваял кругом земли ‹Нептун› Вулкан.

^2а (К 47). Рит. рук. 1747

Тобой зовется ‹часть› лета часть прекрасна.

‹Вотще отверз› Но движет лишь уста и зуб на зубе трет.

^5б Рит. рук. 1747 третий стих был четвертым, а четвертый — третьим.

^6а (К 52). Рит. рук. 1747 грянув вставлено над строкой над словом Зевес.

И сам Зевес грянув ‹гремит› дает им добрый знак.

^6г Рит. рук. 1747 отсечь вместо исправленного рассечь.

И хвастает ‹рассечь на части› отсечь все носы у судов.

И греков всех убить ‹от дыму возмущ[енных]›, смятенных в мрачном дыме.

Сего весьма страшусь, и чтоб ‹тому› сему Зевес.

Как естьли хочешь ты, ‹хоть позно стань за нас› то стань за нас хоть позно.

Всего похвальнее добросердечным ‹слыть› быть.

Что все ты заслужил ‹ужь› сам кровию своей.

^10а (К 56). Черновик

Зевес, богов отец, его же ‹страшн[ый]› силный гром.

Соч. 1759

Зевес, богов отец, в твоей деснице гром.

^10б Черновик

Страшит восток, и юг, и позный солнцев дом.

^10в Черновик

То все я ‹разрушил› сокрушил Геройской сей рукой.

^10г Черновик

И свету показал, что

я рожден тобой.

^10д Рит. рук. 1747

Ужь ‹не на что брос[ать]› некуда тебе бросать гремящи стрелы.

Черновик

^10е Черновик

‹Избавлен от беды› Я спас от лютых бед вселенныя пределы.

и было добавлено

Или самим богам ужасен Геркулес?
²

^11а Соч. 1759

Тебя злой рок постиг, нещастлива Дидона!

^11б Рит. рук. 1747 этот стих вместо зачеркнутого

Тогдаб ‹себе› то говорить, как скиптр ты отдавала.

^11в

И части бы его отцу поставить в снедь?
‹Но ктобы победил? ‹‹да›› Пусть насбы победили›.

Соч. 1759

И члены бы его отцу во пищу дать?

^11г —23

Кто хочет умереть, кого ему бояться?
Сожечь было весь флот, и сына, и отца
Тем жаром истребить, и вдруг саму себя.

^11д Рит. рук. 1747

‹Внушите› ‹Внемлите нынь сие во мне›.

Соч. 1759

Внемлите и мою услышите мольбу.

^11е Рит. рук. 1747

Сего прошу и дух свой с кровью проливаю.

^12а

Весьма полезно мне ‹теперь›, что мной убит мой брат.

^12б Рит. рук. 1747

‹И что лишила я отца› Полезно, что отец лишен руна златаго.

^12в Соч. 1759

^13а (К 61). Рит. рук. 1747, Рит. корр., Соч. 1759

И чуть успеет есть, и то в пыли и в поте.

^14а (К 62). Рит. рук. 1747

‹Напившись [] по лицу› Как пьет,
то по носу фиялки расцве‹тет›тают.

^15а (К 63). Рит. рук. 1747

И с вострым копием десницу возносил.

И с острым копием десницу заносил.

^16а (К 64). Рит. рук. 1747

Тебя ‹сам› наш любит страх, сама любовь страшится.

^17а (К 65). Рит. рук. 1747

‹незыблемой› прозрачной здесь воде.

^18а (К 66). Рит. 1744

Цесарь, ты врагов сечешь удобно.

^19а (К 69). Рит. рук. 1747

Грудь мою жжет больший жар.

^20а

И чем я всех лечу, то мне ‹совсем непрочно› лишь бесполезно.

^21а (К 74). Рит. 1744

Но волны не гасят любови.

Рит. рук. 1747

^22а (К 76). Рит. рук. 1747, Рит. корр., Рит. 1748, Соч. 1759

И пламень от воды военной в нем родился.

^23а (К 79). Рит. рук. 1747

Но даром хоть никто, но многие напрасно.

^24а

‹Бою[сь]› Дивишься, что недам стихов тебе моих?

^25а (К 81). Соч. 1759 вместо стихов 3—4

Хотя он у людей был в жизнь свою презрен,
По смерти в ентаре у них же стал почтен.

^26а

На что мы плачемся, когда [одно зачеркнутое слово нрзб] терпим беды?
Одна из[р]ытая земля дает плоды.

^27а

Коль много легкостью своей отягощен.

^28а (К 91). Рит. рук. 1747 яду вместо исправленного гладу.

^28б

‹Подобно› Ты, Цинна, ‹так› у себя всегда недоедаешь.

Имеют женский ‹взор› зрак ужасныя те птицы.

^31а (К 95). Рит. рук. 1747, Рит. корр., Рит. 1748, Соч. 1759

И стала у дверей, ‹затем› что в дом ‹невходно› вступить неможно.

Всегда бледнеет ‹взор› зрак и кожа накостях.

‹Идет› Спускается к водам ‹ужасная› великая громад

Проворна и бодра, ‹в течении› растет в пути своем.

И руки отрасльми ‹власы листами›, и ветвями власы.

Как десять жатв прошло, ‹згорела славн[а]› взята пространна Троя.

^38а (К 102). Рит. рук. 1747 эти стихи были введены и в § 80 «Риторики» в несколько ином варианте:

и к ним были добавлены два последующих стиха из того же произведения Виргилия:

Скажи, в каких странах (И будь твоя Филлиса)
С названием царей раждаются цветочки?

Соч. 1759 даны и эти последующие два стиха, но в другом варианте:

Обводит дерскаго корой сестр Фаетонта
И Ольхи на земли высокия раждает.

‹Трояна, вот› Вот, Троянин, поля, что ты искал войною.

‹И› И рвите челюстьми ‹теперь› мою ‹терьзайте› повинну плоть.

Вы ‹воздух и› ‹море без меня› воздух без меня, и землю возмутили.
И волны наморе поднять дерзнули, ветры.
То я вас! Но пора ‹мне› валы мне успокоить.

Что делать мне теперь? ‹Иль прежних женихов› презренной от Троян?

‹Нумидских мне искать, что [?] прежде презревала›.
Или ‹искать› уж мне ‹вновь› просить Нумидских женихов.

Устами движет Бог ‹пойду ему вослед›; я с ним вещать начну.

На облаках нестись, презрев земную нискость.

Отсюду вся ‹злоба› беда: он стал искать мне смерти.

‹Когда ужь в рощах› Лиш только дневной шум замолк.

‹Искать себе на ужин› На ужин для добычи к стаду.

Что ‹сам себя он погубил› через чур перемудрил.

‹Не виде[л]› Неусмотрел ли он, — спросил, — утопшей следа.

‹Заставят и осла взвалить
‹‹К себе еще›› к себе на плечи›.
То ‹будет› придет и осла взвалить к себе на плечи.