Утреннее размышление о божием величестве

УТРЕННЕЕ РАЗМЫШЛЕНИИ О БОЖИЕМ ВЕЛИЧЕСТВЕ

Печатается по тексту последнего прижизненного издания (Соч. 1757, стр. 32—33) с указанием в сносках вариантов по Рук. 1751.

Местонахождение рукописи неизвестно.

Впервые напечатано — Соч. 1751, стр. 41—43.

Датируется предположительно 1743 г. по тесной связи с «Вечерним размышлением о божием величестве» (стихотворение 31), которое, по свидетельству самого Ломоносова, написано в 1743 г. (т. III наст. изд., стр. 123; ср. Будилович, II, стр. 10; Акад. изд., т. I, стр. 246 втор. паг.). Так как с мая и до конца 1743 г. Ломоносов находился под стражей, то весьма вероятно, что оба «Размышления» написаны им в период заключения.

и мыслитель, утверждающий материальность происходящих в природе явлений и независимость их от человеческого сознания. Еще Гоголем было отмечено, что в описаниях, которые встречаются в таких произведениях Ломоносова, «слышен взгляд скорее ученого натуралиста, нежели поэта, но чистосердечная сила восторга превратила натуралиста в поэта» (Н. В. Гоголь, Собрание сочинений в шести томах, т. VI, М., 1953, стр. 144). Ту же мысль развивает и Г. В. Плеханов: «Поэтом несомненным, глубоко чувствующим поэтом, — говорит он о Ломоносове, — он становится тогда, когда смотрит на вселенную не с точки зрения того или другого мифа, а с точки зрения современного ему естествознания, так хорошо ему знакомого». И, как бы поясняя слова Гоголя о «чистосердечной силе восторга», Плеханов добавляет: «Научное представление о космосе располагало душу Ломоносова к живейшему принятию впечатлений, получавшихся им от картин природы» (Г. В. Плеханов. История русской общественной мысли, т. II. М., 1915, стр. 208 и 209).

Свою оду «Вечернее размышление о божием величестве» Ломоносов в других своих сочинениях называет «одой о северном сиянии» (т. III наст. изд., стр. 123). В соответствии с этим и «Утреннее размышление» должно было бы называться одой о солнце. Нет сомнения, что слова «о божием величестве» введены Ломоносовым в официальные заглавия обеих од главным образом по соображениям цензурным: положенные в основу этих од материалистические представления о вселенной, и в частности о небесных телах, вызывали деятельный отпор со стороны церковных властей. Не приходится отрицать, что в мировоззрении Ломоносова, как и в мировоззрении многих других передовых мыслителей его времени, были черты, близкие к деизму (ср. Берков, стр. 198—202), и что часто повторяемое в обеих одах слово «бог» являлось в устах Ломоносова синонимом слов «природа», «натура», «естество». Образованные читатели той поры отдавали себе в этом отчет и видели в этих одах не «духовные оды», не религиозную лирику, а «аллегории», истинной темой которых были вопросы космологического и астрофизического характера. Именно так толковал, например, эти оды неизвестный нам младший, хорошо начитанный современник Ломоносова, который в дошедшей до нас, но не опубликованной рукописи излагает суть и историю гелиоцентрического учения, касается особенно пугавшего духовную цензуру вопроса о множественности обитаемых миров («о обитаемых небесных корпусах») и пересыпает свой текст обширными выписками из «Вечернего размышления», «Письма о пользе стекла» и «Явления Венеры на Солнце» (ААН, ф. 20, оп. 6, № 35).

В публикуемой оде о солнце Ломоносов выдвигает революционную для его эпохи идею о наличии на солнечной поверхности постоянно происходящих процессов изменения состояния вещества. Применяемые в наши дни новые методы исследования небесных тел полностью подтвердили эту догадку: с точки зрения современной науки, природа фотосферы Солнца представляется именно такой, какой описывает ее в своих стихах Ломоносов.

«Утреннее размышление» быстро приобрело широчайшую известность не только в кругу тогдашнего образованного общества, но и за его пределами: достаточно сказать, что оно, как и «Вечернее размышление», как и ломоносовские переложения псалмов, заняло большое и прочное место в рукописных песенниках, которыми был так богат XVIII век. Это свидетельствует о том, что данные произведения Ломоносова «много, часто, в широкой городской и не только городской среде распевались любителями, твердились ими наизусть, повторялись с голоса, в новых и новых вариантах» (Т. Ливанова. Русская музыкальная культура XVIII века в ее связях с литературой, театром и бытом, т. I. М., 1952, стр. 59, 481—482).

В год смерти Ломоносова «Утреннее размышление» было напечатано в Париже во французском переводе, а в 1802 г. в Ревеле вышел в свет и немецкий его перевод. Судьба французского перевода замечательна. В 1765 г. ревностный поклонник Ломоносова А. П. Шувалов выпустил в Париже свой прозаический французский перевод «Размышления» в виде приложения к своей, французской же, оде на смерть Ломоносова (Ode sur la mort de Monsieur Lomonosof de l’Académie des Sciences de St. Pétersbourg. [Paris], 1765, стр. 11—13). В следующем, 1766 г. в парижском журнале «Almanach des Muses» («Альманах муз», 1766, стр. 1—3) появился и стихотворный французский перевод под заглавием «Le lever du Soleil» («Восход солнца»), выполненный французским поэтом А. -М. Лемьером, который не указал, однако, имени Ломоносова, ввиду чего стихотворение было принято французскими читателями за оригинальное французское. Двенадцать лет спустя, в 1778 г., было опубликовано в Париже письмо известного французского поэта и критика Ж. -Ф. Лагарпа к Ж. Лакомбу, где было разъяснено, что стихотворение, напечатанное в 1766 г. под именем Лемьера, «является подражанием и что подлинный его автор — покойный г. Ломоносов, о котором здесь не сказано ни слова» (De la Harpe, Œuvres, t. VI, Paris [Де Лагарп, Труды, т. VI, Париж], 1778, стр. 116). В 1782 г. Лемьер переиздал свой перевод, на сей раз с подзаголовком «Вольное подражание русскому поэту», но имени Ломоносова опять не назвал (M. Le Mierre. Pièces fugitives. Париж, 1782, стр. 41—42). Стихотворение было замечено и оценено тогдашними французскими читателями, которые признали его «редким по своему великолепию образцом поэтического творчества» («Литературное наследство», № 29—30, M., 1937, стр. 210), но так как разъяснение Лагарпа иными, очевидно, было не замечено, а другими забыто, то о Ломоносове не вспомнили и на этот раз.

«Journal der älteren und neueren Russischen Literatur» [«Журнал старейшей и новейшей русской литературы»], 1802, I, стр. 29—31).

Ломоносов описывает бурные процессы, происходящие на Солнце, о сущности которых в то время можно было только догадываться.