Слово Похвальное блаженныя памяти Государю Императору Петру Великому, говоренное Апреля 26 дня 1755 года

СЛОВО ПОХВАЛЬНОЕ БЛАЖЕННЫЯ ПАМЯТИ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ ПЕТРУ ВЕЛИКОМУ, ГОВОРЕННОЕ АПРЕЛЯ 26 ДНЯ 1755 ГОДА^1а

Священнейшее помазание и венчание на Всероссийское государство всемилостивейшия Самодержицы нашея празднуя,¹ Слушатели, подобное видим к Ней и к общему отечеству Божие снисхождение, каковому в Ея рождении и в получении отеческаго достояния чудимся. Дивно Ея рождение предзнаменованием царства; преславно на престол восшествие покровенным свыше мужеством; благоговейныя радости исполнено приятие отеческаго венца с чудными победами от руки Господни.^1б Хотя бы еще кому сомнительно было, от Бога ли на земли́ обладатели поставляются или по случаю державы достигают, однако^1в единым рождением Великия Государыни нашея^1г увериться о том должно, видя, что Она уже тогда избрана была владычествовать над нами. Не астрологическия сомнительныя гадания, от положения планет^1д произведенныя, ниже другия по течению натуры бывающия перемены и явления, но ясные признаки Божия Провидения послужат сему в доказательство. Преславная над неприятельми Петрова под Полтавою победа с рождением сея Великия Дщери Его в един^1е год приключилась и въежжающаго в Москву с торжеством Победителя приходящая в мир встретила Елисавета.² Не перстом ли здесь указующий является Промысл? Не слышим ли мысленным ухом вещающаго гласа? Видите, видите исполнение обетованнаго^1ж вам предзнаменованиями благоденства. Петр торжествовал, победив внешних неприятелей и своих искоренив изменников;³ Елисавета для подобных родилась триумфов. Петр, возвратив законному Государю⁴ корону, в отеческий град шествовал; Елисавета в общество человеческое вступила для возвращения Себе потомз Отеческой короны. Петр, сохранив Россию от расхищения, вместо мрачнаго страха принес безопасную и пресветлую радость; Елисавета увидела свет, дабы пролить на нас сияние отрады, избавив от мрака печалей. Петр вел за собою многочисленных пленников,⁵ не меньше великодушием, нежели мужеством побежденных; Елисавета от утробы разрешилась, дабы после пленить сердца подданных человеколюбием, кротостию, щедротою. Коль чудныя Божия судьбы видим, Слушатели: с рождением победу, с облегчением Родительницы — избавление отечества, с обыкновенными при рождении обрядами — чрезвычайное торжественное вшествие, с пеленами — победительныя лавры и с первым младенческим гласом — всерадостные плески и восклицания! Не всеми ли сими рожденной тогда Елисавете предвозвещены отеческия добродетели, предвозвещено отеческое царство?^1и

В доступлении онаго сколь много Всемогущий Промысл споспешествовал Ея Геройству, о том радостныя воспоминания во веки не умолкнут, ибо, Его силою и духом подвигшесь, Героиня наша Всероссийскому государству, достодолжной Его славе, великим делам и намерениям Петровым, внутреннему сердец наших удовольствию и общему блаженству знатной части света принесла спасение и обновление. Велико дело есть избавление единаго человека, то коль несравненно больше спасение целаго народа! В тебе, дражайшее отечество, в тебе видим сего довольные примеры. Междоусобными предков наших враждами, неправдами, граблениями и братоубийствами раздраженный Бог поработил тебя некогда чужому язы́ку и на пораженное глубокими язвами твое тело наложил^1й тяжкия вериги!⁶ Пото́м, стенанием твоим и воплем преклоненный, послал тебе храбрых Государей, свободителей от порабощения и томления, которые, соединив твои раздробленные члены, возвратили тебе и умножили прежнюю силу, величество и славу. Не меньшаго падения избавила Российский народ предводимая Богом на отеческий престол Великая Елисавета, но большаго удивления достойным образом. Внутренния болезни бывают бедственнее наружных; так и в недрах государства воспитанная опасность вредительнее внешних нападений.⁷ Удобнее наружныя язвы исцеляются, нежели внутренния повреждения. Но, сличив исцеление России от поражения, варварским оружием извне нанесеннаго, с удивительным крыющагося внутрь вреда врачеванием, Елисаветиною рукою произведенным, противное находим. Тогда для исцеления ран наружных обагрены были поля и реки не меньше Российскою, нежели Агарянскою кровию.⁸ В благословенные дни наши великодушная Елисавета вкоренившийся вред внутрь России без всех наших томлений истребила в краткое время и болезнующее Отечество яко бы единым, божественною силою исполненным словом исцелила, сказав: «Восстани и ходи, восстани и ходи, Россия. Оттряси свои сомнения и страхи и, радости и надежды исполненна, красуйся, ликуй, возвышайся».

Таковыя изображения в мыслях представляет нам, Слушатели, воспоминание тогдашней радости! Но оныя усугубляются, когда помыслим, что мы не токмо от утеснения, но и от презрения тогда свободились. Что прежде избавления нашего народа о нас рассуждали? Не отзываются ли еще их речи в памяти нашей? Россияне, Россияне, Петра Великаго забыли! За Его труды и заслуги не воздают должнаго благодарения, не возводят Дщерь Его на престол Отеческий. Она оставлена — не помогают; Она отринута — не возвращают; Она пренебрегаема — не отмщают. О, коль велик стыд и посмеяние! Но несравненная Героиня восшествием Своим отняла поношение от сынов Российских и перед всем светом оправдала, что не нашего усердия не доставало, но сносило Ея великодушие; не наша ревность оскудевала, но Она не хотела пролития крови; не нашему малодушию оное приписывать должно, но Божескому промыслу, которой благоволил показать тем Свою власть, Ея мужество и нашу радость усугубить. Таковыя благодеяния устроил нам Вышний вступлением на Отеческий престол Великия Елисаветы! Чтож нынешний праздник? Верьх и венец преждереченных. Венчал Господь Ея чудное рождение, венчал преславное восшествие, венчал бесприкладныя добродетели, венчал благодатию, ободрил благонадежною радостию и благословил громкими победами, победами восшествию Ея подобными, ибо, как внутренние враги побеждены без пролития крови, так и внешние с малым уроном преодолены были.⁹

Облачается Монархиня наша в порфиру, помазуется на Царство, венчается, приемлет Скипетр и Державу. Радуются Россияне и плесками и восклицаниями воздух наполняют; ужасаются сопостаты и бледнеют, уклоняются, дают хребет¹⁰ Ея владения во всем вышереченном видим и вожделенному збытию их с радостию чудимся! По примеру великаго Своего Родителя дает государям короны, успокоевает мирным оружием Европу,¹¹ утверждает Российское наследство;¹² истекает злато и сребро из недр земных к Ея и к общему удовольствию,¹³ избавляются подданные от тягостей; земля не обагряется Российскою кровию ни внутрь, ни вне государства; умножается народ, и доходы прирастают; возвышаются великолепныя здания; исправляются суды; насаждаются науки среди государства — повсюду возлюбленная тишина¹⁴ и Монархине нашей подобное время господствует.^1к

И так, когда несравненная Государыня наша предзнаменованное в рождении, полученное мужеством, утвержденное победоносным венчанием и украшенное преславными делами отеческое царство возвысила, то по справедливости всех дел и похвал Его истинная Наследница.^1л Следовательно, похваляя Петра, похвалим Елисавету.

Давно долженствовали науки представить славу Его ясными изображениями; давно желали в нарочном торжественном собрании превознести несравненныя дела своего Основателя.¹⁵ Но ведая, коль великое искусство требуется к сложению слова, их достойнаго, поныне умолчали, ибо о сем Герое должно предлагать, чего о других еще не слыхано. Нет в делах ему равнаго, нет равных примеров в красноречии, которым бы мысль последуя могла безопасно пуститься в толикую глубину их множества и величества. Однако, наконец, рассудилось лучше в красноречии, нежели в благодарности, показать недостаток, лучше с произносимыми от усердной простоты разговорами соединить искренностию украшенное слово, нежели молчать между толикими празднественными^1м восклицаниями, наипаче,^1нкогда Всевышний^1о Господь всех^1п торжеств наших красоту усугубил, послав во младом Государе Великом Князе Павле Петровиче¹⁶ всевожделенный залог Своея к нам Божественныя милости, которую в продолжении Петрова племени почитаем. И так, оставив боязливое сомнение и уступив ревностной смелости место, сколько есть духа и голоса должно употребить или паче истощить на похвалу нашего Героя. Сие предпринимая, откуду начну мое слово? От телесных ли Его дарований? От крепости ли сил? Но оные явствуют в преодолении трудов тяжких, трудов неизсчетных и в разрушении ужасных препятствий. От Геройскаго ли виду и возраста, с величественною красотою соединеннаго? Но кроме многих, которые начертанное в памяти его изображение живо представляют, удостоверяют разныя государства и городы, которые, славою Его движимы, во сретение стекались и делам Его соответствующему и великим Монархам приличному взору чудились. От бодрости ли духа приму начало? Но доказывает его неусыпное бдение, без котораго не возможно было произвести дел толь многих и великих. Того ради не посредственно приступаю к их предложению, ведая, что удобнее принять¹р начало, нежели конца достигнуть, и что великий сей Муж ни от кого лучше похвален быть не может, кроме того, кто подробно и верно труды его исчислит, есть ли бы только исчислить возможно было.¹⁷

И так, сколько сила, сколько краткость определеннаго времени позволит, важнейшия токмо дела Его упомянем, потом преодоленныя в них сильныя препятствия, наконец, его добродетели, в таковых предприятиях споспешествовавшия.

К великим Своим намерениям премудрый Монарх предусмотрел за необходимо нужное дело, что бы всякаго рода знания распространить в отечестве и людей, искусных в высоких науках, также художников и ремеслеников размножить, о чем Его отеческое попечение хотя прежде сего мною предложено, однако, ежели оное описать обстоятельно, то целое мое слово еще к тому не достанет, ибо, не однократно облетая на подобие Орла быстропарящаго Европейския государства, отчасти повелением, отчасти важным своим примером побудил великое множество своих подданных оставить на время отечество и искусством увериться, коль великая происходит польза человеку и целому государству от любопытнаго путешествия по чужим краям.¹⁸ Тогда отворились широкия врата великия России, тогда через границы и пристани, на подобие прилива и отлива, в пространном Океане бывающаго, то выежжающие для приобретения знаний в разных науках и художествах сыны Российские, то приходящие с разными искусствами, с книгами, с инструментами иностранные безпрестанным текли движением. Тогда Математическому и Физическому учению, прежде в чародейство и волхвование вмененному, уже одеянному порфирою, увенчанному лаврами и на Монаршеском престоле посажденному, благоговейное почитание в освященной Петровой Особе приносилось. Таковым сиянием величества окруженныя науки и художества всякаго рода какую принесли нам пользу, доказывает избыточествующее изобилие многоразличных наших удовольствий, которых прежде великаго России Просветителя предки наши не токмо лишались, но о многих и понятия не имели. Коль многия нужныя вещи, которыя прежде из дальных земель с трудом и за великую цену в Россию приходили, ныне внутрь государства производятся и не токмо нас довольствуют, но избытком своим и другия земли снабдевают. Похвалялись некогда окрестные соседи наши, что Россия, государство великое, государство сильное, ни военнаго дела, ни купечества без их спомоществования надлежащим образом производить не может, не имея в недрах своих не токмо драгих металлов для монетнаго тиснения, но и нужнейшаго железа к приуготовлению оружия, с чем бы стать против неприятеля. Изчезло сие нарекание от просвещения Петрова: отверсты внутренности гор сильною и трудолюбивою Его рукою.¹⁹ Проливаются из них металлы и не токмо внутрь отечества обильно распростираются, но и обратным образом, яко бы заемные, внешним народом отдаются.²⁰ Обращает мужественное Российское воинство против неприятеля оружие, приуготованное из гор Российских Российскими руками.²¹

О сем для защищения отечества, для безопасности подданных и для безпрепятственнаго произведения внутрь государства важных предприятий, о сем нужном учреждении порядочнаго войска коль великое имел Великий Монарх попечение, коль стремительное рвение, коль рачительное всех способов, всех путей изыскание, тому всему когда надивиться довольно не можем, возможем ли изобразить оное словом? Родитель премудраго Нашего Героя, блаженныя памяти Великий Государь Царь Алексей Михайловичь между многими преславными делами положил начало регулярнаго войска, котораго спомоществованием сколько на войне имел успеху, свидетельствуют счастливые его походы в Польше и приобретенныя обратно к России провинции. Но все Его о военном деле попечение с жизнию пресеклось. Возвратились старинные безпорядки, и Российское воинство больше в многолюдстве, нежели в искусстве показать могло свою силу, которая сколько потом ослабела явствует из бывших тогда против Турок и Татар безполезных военных предприятий,²² от правления государства и только под премудрым покровительством чадолюбивыя Своея Родительницы от злобы защищаемый, между безпрестанными страхами, между копьями, между мечами, на Его родственников и^1сдоброжелателей и на Него самого обнаженными, начал учреждать новое регулярное войско,²³ котораго могущество в скором после времени почувствовали неприятели, почувствовали и вострепетали, и которому ныне вся вселенная по справедливости удивляется. Кто мог помыслить, что бы от детской, как казалось, игры толь важное, толь великое могло возрасти дело? Иные, видя несколько молодых людей, со младым Государем обращающих разным образом легкое оружие, рассуждали, что сие одна Ему только была забава, и потому сии новонабранные люди Потешными назывались. Некоторые, имея бо́льшую прозорливость и приметив на юношеском лице цветущую геройскую бодрость, из очей сияющее остроумие и в движениях сановитую поворотливость, размышляли, коль храбраго Героя, коль великаго Монарха могла уже тогда ожидать Россия! Но набрать многие и великие полки, пехотные и конные, удовольствовать всех одеждою, жалованьем, оружием и протчим военным снарядом, обучить новому артику́лу, завести по правилам артилерию, полевую и осадную, к чему немалое знание Геометрии, Механики и Химии требуется, и паче всего иметь во всем искусных начальников казалось, по справедливости, не возможное дело, ибо во всех сих потребностях знатной недостаток и лишение Государевой власти отняли последнюю к тому надежду и малейшую вероятность. Однако, что потом последовало? Паче общенароднаго чаяния, противу невероятия оставивших надежду и свыше препинательных происков и явительнаго^1т роптания самой зависти загремели внезапно новые полки Петровы и в верных Россиянах радостную надежду, в противных страх, в обоих удивление возбудили. Не возможное учинилось возможно чрезвычайным рачением, а паче всего не слыханным примером. Взирая некогда Сенат Римский на Траяна Кесаря, стоящаго пред Консулом для принятия от него Консульскаго достоинства, возгласил: «Тем ты более, тем ты величественнее!»²⁴ Какия восклицания, какия плески Петру Великому быть долженствовали для Его бесприкладнаго снисхождения? Видели, видели отцы наши венчаннаго своего Государя не в числе кандидатов Римскаго консульства, но меж рядовыми солдатами, не власти над Римом требующаго, но подданных своих мановения наблюдающаго. О вы, места прекрасны, места благополучны, которыя толь чудным зрением насладились! О как вы удивлялись дружественному неприятельству полков единаго Государя, начальствующаго и подчиненнаго, повелевающаго и повинующагося. О как вы удивлялись осаде, защищению и взятию домашних новых крепостей не для настоящия корысти, но ради будущия славы, не для усмирения сопротивных, но ради ободрения единоплеменных учиненному.²⁵ Мы ныне, озираясь на оныя минувшия лета́, представляем, коль великою любовию, коль горячею ревностию к Государю воспалялось начинающееся войско, видя Его в своем сообществе, за однем столом, туюже приемлющаго пищу, видя лице Его, пылью и потом покрытое, видя, что от них ничем не разнится, кроме того, в обучении и в трудах всех прилежнее, всех превосходнее. Таковым чрезвычайным примером премудрый Государь, происходя по чинам с подданными, доказал, что Монархи ничем так величества, славы и высоты своего достоинства прирастить не могут, как подобным сему снисхождением. Таковым поощрением укрепилось Российское воинство и в дватцатилетную войну с короною Шведскою и потом в другие походы наполнило громом оружия и победоносными звуками концы вселенныя. Правда, что первое под Нарвою сражение было не удачливо, но противных преимущество и Российскаго воинства уступление к их прославлению и к нашему уничижению больше от зависти и, гордости увеличены, нежели каковы были самою вещию, ибо, хотя Российское войско было по большей части двулетное против стараго и к сражениям приобыкшаго,²⁶ хотя несогласие учинилось между нашими полководцами²⁷ и злохитрой переметчик открыл неприятелю все обстоятельства нашего стана²⁸ и хотя Карл вторыйнадесять скоропостижным нашествием не дал времени Россиянам построиться, однако они и по отступлении отняли у неприятеля смелость продолжать бой и докончать победу, так что оставшаяся в целости Российская Лейбгвардия и немало протчаго войска за тем только напасть на неприятеля не отважились, что не имели главных предводителей, которых Он, призвав для мирнаго договора, удержал как своих пленников.²⁹ Того ради гвардия и протчее войско с оружием, с военною казною, распустив знамена и ударив в барабаны, в Россию возвратились.³⁰ Что сия не удача больше для показанных нещастливых обстоятельств, нежели для неискусства войск Российских приключилась и что Петрово новое войско уже в младенчестве своем могло побеждать привыкшие^1у полки противных, доказали в следующее лето³¹ и потом многия одержанныя над ними преславныя победы.

Я к вам обращаю мое слово, ныне мирные соседи,³² когда вы сии похвалы военных дел нашего Героя, когда вы превозносимыя мною победы Российскаго воинства над вами услышите, не в поношение, но больше в честь вашу припишите, ибо стоять долгое время против сильнаго Российскаго народа, стоять против Петра Великаго, против Мужа, посланнаго от Бога на удивление вселенныя, и, наконец, быть от Него побежденным есть славнее, нежели победить слабые полки под худым предводительством. Почитайте по справедливости истинною своею славою храбрость Героя вашего Карла и по согласию всего света утверждайте, что едва бы кто возмог устоять пред лицем его гнева, когда бы чудною Божескою судьбою не был в Отечестве нашем против Его воздвигнут Петр Великий. Его храбрые и введенным регулярством устроенные полки воспоследовавшими в скором времени победами доказали, коль горяча их ревность, каково в военном деле искусство, приобретенное от премудраго наставления и примера. Оставляя многочисленныя победы, которыя Российское воинство сражениями числить приобыкло, не упоминая великаго множества взятых городов и твердых крепостей, имеем довольное свидетельство в двух главных победах, под Лесным и под Полтавою.³³ Где более удивил Господь свою на нас милость? Где явственнее открылось, коль сильные имело успехи в заведении новаго войска благословенное начинание и ревностное рачение Петрово? Что сего чуднее, что не вероятнее могло воспоследовать? Войско, к регулярству давно приобыкшее, из областей неприятельских дерзостию к бою славных приведенное, под предводительством начальников, в воинском упражнении все время положивших, войско, всякими снарядами преизобильно снабденное, уклоняется от сражения с новыми Российскими полками, числом много меньшими. Но оне, не дая сопротивным отдохновения, быстрым течением постигли, сразились, победили, и главной их предводитель³⁴ с малыми остатками едва пленения избыл, что бы принести своему Государю плачевныя вести, которыми хотя он сильно возмутился, однако мужественным и стремительным духом бодрствуя, еще поощрялся против России, еще не мог увериться, что бы малолетное войско Петрово могло устоять против его возмужавшей силы, наступающей под его самого предводительством и, надеясь на дерзостныя обнадеживания бессовестнаго России изменника,³⁵ не усомнелся вступить в украинские пределы нашего Отечества. Обращал высокомерными размышлениями Россию и весь Север чаял уже быть под ногою своею. Но Бог в награждение трудов неусыпных воздал Петру совершенною победою над сим презрителем его рачений, которой противу своего чаяния не токмо очевидным был свидетелем не вероятных Героя нашего в военном деле успехов, но и бегством своим не мог избегнуть мечтающейся в мыслях стройной храбрости Российской.

Толь знатными победами прославив с Собою Великий Монарх во всем свете свое воинство наконец доказал, что Он сие больше для нашей безопасности учредить старался, ибо не токмо узаконил, что бы оное никогда не распускать, ниже во время безмятежнаго мира, как то при бывших прежде Государях не редко к немалому упадку могущества и славы Отечества происходило, но и содержать всегда в исправной готовности. О, истинное Отеческое^1ф попечение! Многократно напоминал Он своим ближним верным подданным, иногда со слезами прося и целуя, что бы толь великим трудом и с толь чудным успехом предприятое обновление России, а паче военное искусство не было после Него^1х в нерадении оставлено. И в самое то всерадостное время, когда благословил Бог Россию славным и полезным миром со Шведскою короною, когда усердныя поздравления и должные ему титулы «Императора», «великаго», «отца отечества», приносились, не преминул^{1ц 36} Не сим ли назнаменовал ясно, что Ему сии высокие титулы не были приятны без наблюдения и содержания впредь завсегда регулярнаго войска?

Обозрев скорым оком на сухом пути силы Петровы, в младенчестве возмужавшия и обучение свое с победами соединившия, прострем чрез воды взор наш, Слушатели, посмотрим там дела Господни и чудеса его в глубине, Петром показанныя и свет удивившия.

Пространная Российская держава на подобие целаго света едва не отовсюду великими морями окружается и оныя себе в пределы поставляет. На всех видим распущенные Российские флаги. Там великих рек устья и новыя пристани едва вмещают судов множество, инде стонут волны под тягостью Российскаго флота, и в глубокой пучине огнедышущие звуки раздаются. Там позлащенные и на подобие весны процветающие корабли, в тихой поверьхности вод изображаясь, красоту свою усугубляют, инде, достигнув спокойнаго пристанища, плаватель удаленных стран избытки выгружает к удовольствию нашему. Там новые Колумбы³⁷ к неведомым берегам поспешают для приращения могущества и славы Российской, инде другой Тифис между сражающимися горами плыть дерзает, со снегом, со мразом, с вечными льдами борется и хочет соединить восток с западом. Откуду толикая слава и сила Российских флотов по толь многим морям в краткое время распространилась? Откуду материи? Откуду искусство? Откуду махины и орудия, нужныя в толь трудном и многообразном деле? Не древние ли исполины, вырывая из густых лесов и гор превысоких великие дубы, по брегам повергли к строению? Не Амфион ли сладким лирным игранием подвигнул разновидныя части к сложению чудных крепостей, летающих чрез волны? Таковым бы истинно вымыслам чудная поспешность Петрова в сооружении флота приписалась, есть ли бы такое не вероятное и выше сил человеческих быть являющееся дело в отдаленной древности приключилось и не былоб в твердой^1ч памяти у многих очевидных свидетелей и в писменных без всякаго изъятия достоверных известиях. В сих мы с удивлением читаем, от оных не без сердечнаго движения в дружелюбных разговорах слышим, что не льзя определить, сухопутное ли или морское войско учреждая больше труда положил Петр Великий. Однако о том нет сомнения, что в обоих был неутомим, в обоих превосходен, ибо, как для знания^1ш всего, что ни случается в сражениях на сухом пути, не токмо прошел все чины, но и все мастерства и работы испытал собственным искусством, дабы ни над кем не просмотреть упущения должности и ни от кого излишества свыше сил не потребовать. Подобным образом и во флоте не учинив опыта ничего не оставил, в чем бы только его проницательныя мысли или трудолюбивыя руки могли упраздниться. С того самаго времени, когда онаго вещию малаго ботика,³⁸ но действием и славою великаго, изобретение побудило неусыпный^1щ дух Петров к полезному рачению основать флот и на морской глубине показать Российское могущество, устремил и распростер великаго разума Своего силы^1ъ во все важнаго сего предприятия части, которыя рассматривая уверился, что в толь трудном деле успехов иметь не возможно, ежели он сам довольнаго в нем знания не получит. Но где оное постигнуть? Что Великий Государь предприемлет? Чудилось прежде безчисленное народа множество, стекшееся видеть восхищающее позорище на полях Московских, когда наш Герой, едва выступив из лет младенческих, в присудствии всего Царскаго дома, при^1ызнатных чинах Российскаго государства и при знатном собрании дворянства,^1ь то радующихся, то^1э повреждения здравию Его боящихся, трудился, размеривая регулярную крепость,^{1ю, 39} как мастер, копая рвы и взвозя землю на раскаты, как рядовой салдат, всем повелевая, как Государь, всем дая пример, как премудрый Учитель и Просветитель. Но вящшее возбудил удивление, вящшее показал позорище пред очами всего света, когда с начала на малых водах Московских,⁴⁰ потом на большей ширине озер Ростовскаго и Кубинскаго,⁴¹ наконец, в пространстве Белаго моря⁴² уверясь о несказанной пользе мореплавания,^1я отлучился на время из своего государства и, сокрыв Величество Своея Особы, между простыми работниками в чужой земли корабельному делу обучаться не погнушался.^2а Удивлялись сперва^2б чудному делу прилучившиеся с ним купно в обучении, как Россиянин толь скоро не токмо простой плотнической работе научился,^2в не токмо ни единой части к строению и сооружению кораблей нужной не оставил, которой бы Своими руками не умел зделать, но и в морской архитектуре⁴³ великаго государства Обладатель к тягостным трудам простер рожденныя и помазанныя для ношения скиптра и державы руки. Но только ли было что для одного любопытства или, по крайней мере, для указания и повелительства в Голландии и в Британии достиг совершенной теории и практики к сооружению флота и в мореплавательной науке? Везде великий Государь не токмо повелением и награждением,^2г но и собственным примером побуждал к трудам подданных! Я вами свидетельствуюсь, великия Российския реки, я к вам обращаюсь, щастливые береги, посвященные Петровыми стопами и по́том Его орошенные. Коль часто раздавались на вас бодрые и ревностные клики, когда тяжкие, к составлению корабля приуготованные члены, не редко тихо от работающих движимые, наложением руки Его к скорому течению устремлялись, и оживленное примером^2д Его множество с не вероятною поспешностию совершали великия громады. Коль чудным и ревностному сердцу чувствительным зрением наслаждались стекшиеся народы, когда оныя великия здания к сошествию на воду приближались! Когда неусыпный их Основатель и Строитель, многократно то на верьху оных, то под ними обращаясь, то кругом^2е обходя, примечал твердость каждой части, силу махин, всех предосторожностей точность и усмотренные недостатки исправлял повелением, ободрением, догадкою и неутомимых рук Своих поспешным искусством. Сим неусыпным рачением, сим непобедимым в труде постоянством баснословная древних поспешность не вымыслами, но правдою^2жво дни Петровы показалась!^2з

Коль радостны были великому Государю толикие в морском деле успехи, к несказанной пользе и славе государства рачением Его произведенные, легко2и из того усмотреть можно, что не токмо воздаянием удовольствовал спотрудившихся^2й с Собою, но и безчувственному дереву показал преславной знак благодарности. Покрываются Невския струи судами и флагами, не вмещают береги великаго множества стекшихся зрителей, колеблется воздух и стонет от народнаго восклицания, от шума весел, от трубных гласов, от звука огнедышущих махин. Какое щастие, какую радость нам небо посылает? Кому на сретение Монарх наш с таковым великолепием выходит? Ветхому ботику,⁴⁴ но в новом и сильном первенствующему Флоте. Представив сего величество, красоту, могущество и славныя действия и купно онаго малость и худость, видим, что сего никому в свете произвести не было возможно, кроме исполинской смелости в предприятии и неутомимой в совершении бодрости Петровой.

Превозходен на земли, несравнен на водах силою и славою военною был Великий наш Защитник!

От краткаго сего и часть некоторую трудов Его содержащаго исчисления уже чувствую утомление, Слушатели,^2к но великое и пространное похвал Его вижу поле пред собою! И так, дабы к совершению течения слова моего силы и определеннаго^2л времени достало, употреблю возможную поспешность.

К основанию и произведению в действо^2м толь великой морской и сухопутной силы, сверьх сего^2н к строению новых городов, крепостей, пристаней, к сообщению рек великими каналами, к укреплению пограничных линей валами, к долговременной войне, к толь частым и дальным походам, к строению публичных и приватных зданий новою архитектурою, к сысканию искусных людей и всех других способов для распространения наук и художеств, на содержание новых чинов придворных и штатских коль великая казна требовалась, всякому ясно представить можно и^2о рассудить, что к тому не могли достать доходы Петровых Предков. Того ради премудрый Государь крайнее приложил старание, как бы внутренние и внешние государственные зборы умножить без народнаго раззорения, и по врожденному Своему просвещению усмотрел, что не токмо казне великая прибыль воспоследует, но и общее подданных спокойство и безопасность единым учреждением утвердится, ибо, когда еще не было^2п число всего Российскаго народа и каждаго^2р человека жилище известно, своевольство не пресечено, каждому, куда хочет, преселиться и странствовать по своему произволению не запрещалось, наполнены были улицы безстыдною и шатающеюся нищетою, дороги и великия реки не редко запирались злодейством воров и целыми полками душегубных разбойников, от которых не токмо села, но и городы разорялись. Превратил премудрый Герой вред в пользу, леность в прилежание, раззорителей в защитников, когда исчислил подданных множество,⁴⁵ утвердил каждаго на своем жилище,⁴⁶ наложил легкую, но известную подать, чрез что умножилось и учинилось известное количество казенных внутренних доходов и число людей в наборах, умножилось прилежание и строгое военное учение.⁴⁷ Многих, которые бы в прежних обстоятельствах остались вредными грабителями, принудил готовыми быть к смерти за отечество.

рукою Его новыя пристани на Варяжском море при городах, храбростию Его покоренных и собственным трудом воздвигнутых.⁴⁸ Совокуплены великия реки для удобнейшаго проходу Российскаго купечества,⁴⁹ сочинены пошлинные уставы,⁵⁰ утверждены купеческие договоры с разными народами.⁵¹ И так, прирастая внутрь и вне, довольство сколько спомоществовало, явствует из самаго начала сих учреждений, ибо, продолжая дватцать лет трудную войну, Россия от долгов была свободна.

Чтож, уже ли все великия дела Петровы изображены слабым моим начертанием? О коль много еще размышлению, голосу и языку моему труда остается! Я вам, слушатели, я вашему знанию препоручаю, коль много требовало неусыпности основание и установление правосудия, учреждение Правительствующаго Сената, Святейшаго Синода, государственных коллегий,⁵² канцелярий и других мест присудственных с узаконениями, регламентами, уставами, расположение чинов,⁵³ заведение внешних признаков для оказания заслуг и милости,⁵⁴ наконец, политика, посольства и союзы с чужими державами. Вы все сие сами в просвещенных Петром умах ваших представьте. Мне только остается предложить едино краткое всего изображение. Когда бы прежде начала Петровых предприятий приключилось кому отлучиться из Российскаго отечества в отдаленныя земли, где бы Его имя не загремело, буде такая земля есть на свете, потом бы, возвратясь в Россию, увидел новыя в людях знания и искусства, новое платье и обходительства, новую архитектуру с домашними украшениями, новое строение крепостей, новой флот и войско; всех сих не токмо иной образ, но и течение рек и морских пределов усмотрел перемену, чтоб тогда помыслил? Не мог бы разсудить иначе, как что он был в странствовании многие веки, либо все то учинено в толь краткое время общими силами человеческаго рода, или творческою Всевышняго рукою, или, наконец, все мечтается ему в сонном привидении.

Из сего моего, почти тень едину Петровых славных дел показующаго слова видеть можно, коль они велики! Но что сказать о страшных и опасных препятствиях, бывших на пути исполинскаго Его течения? Больше похвалу Его возвысили! Подвержено таковым переменам состояние человеческое, что из благополучных противныя, из противных благополучныя следствия раждаются. Что приращению нашего благополучия могло быть сего противнее, когда Россию обновляющему Петру и купно отечеству извне нападения, извнутрь огорчения, отовсюду опасности грозили и пагубныя следства приуготовлялись? Война дела домашния, домашния дела войну отягощали, которая еще прежде нача́ла своего начала́ быть вредительна. Подвигнулся великий Государь из отечества с великим посольством видеть Европейския государства, познать их преимущества, дабы, возвратясь, употребить их в пользу своих подданных. Только лишьс прешел владения Своего пределы, везде ощутил великия и тайно поставленныя препоны.^{55 56} Мне кажется, и бездушныя вещи чувствовали опасность, приближающуюся к Российской надежде, чувствовали струи Двинския и будущему своему Повелителю между густым льдом к спасению от устроенных коварств стезю открыли и преодоленныя им опасности Балтийским берегам, разливаясь, возвестили.⁵⁷ Избыв от опасности, поспешал в радостном пути Своем, довольствуя очи и сердце и обогащая разум. Но ах! Не волею пресекает свое преславное течение. Какую имел сам с Собою распрю! С одной стороны, влечет любопытство и знание, отечеству нужное, с другой стороны, само бедствующее отечество, которое к Нему, к единому своему упованию простерши руки, восклицало: «Возвратися, поспешно возвратися: меня терзают внутрь изменники! Ты странствуеш для моего блаженства — со благодарением признаваю, но прежде укроти свирепых. Ты растался со Своим домом, со Своими кровными для приращения моей славы — с усердием почитаю, но успокой опасное нестроение; оставил данный Тебе от Бога венец и скипетр и простым видом скрываешь лучи своего Величества для моего просвещения — с радостною надеждою того желаю, но отврати мрачную грозу неспокойства с домашняго горизонта». Такими движениями сердца проницаясь, возвратился для утоления страшныя бури!⁵⁸ Таковыя противности воспящали Герою нашему в славных подвигах! Коль многими отвсюду окружен был неприятелями! Извне воевала Швеция, Польша, Крым, Персия, многие восточные народы, Оттоманская Порта, извнутрь — стрельцы, раскольники, козаки, разбойники. В доме от самых ближних, от своей крови злодейства, ненависть, предательства на дражайшую жизнь Его приуготовлялись.⁵⁹ Что все подробно описать трудно и слушать не безболезненно! К радости в радостное время обратимся. Помог Всевышний Петру преодолеть все тяжкия препятствия и Россию возвысить. Споспешествовал Его благочестию, премудрости, великодушию, мужеству, правде, снисходительству, трудолюбию. Усердие и вера к Богу во всех Его предприятиях известна: первое Его веселие был дом Господень; не слушатель токмо предстоял божественной службе, но сам чиноначальник. Умножал внимание и благоговение предстоящих Своим Монаршеским гласом и вне государскаго места с простыми певцами на ряду стоял перед Богом.⁶⁰ Чудное видение! Гребут Кавалеры, сам Монарх на корме управляет и к простых людей труду пред всем народом помазанныя руки простирает веры ради.⁶¹ Ею укрепляясь, избыл многократнаго стремления кровожаждущих изменников. Осенил Господь над главою Его силою свыше в день Полтавския брани и не допустил к Ней прикоснуться смертоносному металлу! Рассыпал перед Ним, как некогда Ерихонскую, Нарвскую стену, не во время ударов из огнедышущих махин, но во время божественной службы.⁶²

Освященнаго и огражденнаго благочестием одарил Бог несравненною премудростию. Какая важность в рассуждениях, безпритворная в словах краткость, в изображениях точность, в произношении сановитость, жадность к познанию, прилежное внимание благоразумных и полезных разговоров, в очах и на всем лице разума постоянство. Чрез сии Петровы дарования приняла новой вид Россия, основаны науки и художества, учреждены посольства и союзы, отвращены хитрые умыслы некоторых держав против нашего Отечества и Государям — иному сохранено королевство и самодержавство,⁶³ иному возвращена отнятая неприятельми корона.⁶⁴ Изовсего предреченнаго довольно явствующей, свыше влиянной Ему премудрости споспешествовало Его Геройское мужество: оною удивил вселенную, сим устрашил противных. В самом Своем нежном младенчестве показал при военных обучениях безстрашие. Когда все смотрители новаго дела — метания бомб на означенное место — весьма опасались повреждения, младый Государь в близости смотреть всеми силами порывался и слезами Своея Родительницы, прошением Братним и знатных персон молением едва был одержан.⁶⁵ гордые верьхи свои, непревратной смелости были свидетели, быстро текущим флотом рассекаемы, в корабли ударяли и с ярым пламенем и ревущим по воздуху металлом в едину опасность совокуплялись — Его не устрашили! Кто без ужаса представить может летящаго по полям Полтавским в устроенном к бою Своем войске Петра между градом пуль неприятельских, около главы Его шумящих, возвышающаго сквозь звуки глас Свой и полки к смелому сражению ободряющаго. И ты, знойная Персия, ни быстрыми реками, ни топучими болотами, ни стремнинами гор превысоких, ни ядовитыми источниками, ни раскаленными песками, ни внезапными набегами непостоянных народов не могла препятить нашествию нашего Героя, не могла удержать торжественнаго въезда в наполненные потаенным оружием и лукавством городы.⁶⁶

Героям сродное, которое украшает победы и больше движет сердца человеческия, нежели храбрые поступки. В победах имеет участие храбрость воинов, споможение союзников, места и времени удобность и больше всего присвояет себе счастие, как бы некоторое собственное свое достояние. Великодушию победителеву все принадлежит единому. Славнейшую получает победу кто себя побеждает. Не имеют в ней ни воины, ни союзники, ни время, ни место, ни само господствующее делами человеческими счастие ни малейшаго жребия. Правда, победителям разум удивляется, но великодушных любит сердце наше. Таков был Великий наш защитник. Отлагал гнев Свой купно со оружием и не токмо из неприятелей никто живота лишен не был, как только против Его ополченный, но и безприкладная честь им показана. Скажите, Шведские военачальники, под Полтавою плененные, что вы тогда помышляли, когда, ожидая связания, препоясаны были поднятыми против нас мечами своими; ожидая посаждения в темницы, посаждены были за столом Победительским; ожидая посмеяния, поздравлены были нашими учителями? Коль великодушнаго Победителя вы имели!⁶⁷

Великодушию сродно и часто сопряженно есть правосудие. Первое звание поставленных от Бога на земли обладателей есть управляти мир в преподобии и правде, награждать заслуги, наказывать преступления. Хотя военныя дела и великия другия упражнения, а особливо прекращение веку⁶⁸ много препятствовали Великому Государю установить во всем непременные и ясные законы, однако, сколько на то трудов Его положено, несомненно удостоверяют многие указы, уставы и регламенты, которых составление многочисленные для отдохновения, многочисленные ночи сна Его лишили. Докончать и принести к совершенству судил Бог подобной таковому Родителю Дщери в безмятежное и благословенное Ея владение.

Но хотя ясными и порядочными законами не утверждено было до совершенства, однако в сердце Его написано было правосудие. Хотя не все в книгах содержалось, но делом совершалось. При всем том милость на суде хвалилась в самых тех случаях, когда многим Его делам препятствующия злодеяния к строгости принуждали. Из многих примеров один докажет. Простив многих знатных особ за тяжкия преступления, объявил Свою сердечную радость приятием их столу Своему и пушечною пальбою.^{69 70} Представьте себе и помыслите, что ему ревность к правде, что сожаление о подданных, что своя опасность в сердце говорила: «Пролита неповинная кровь по домам и по улицам Московским, плачут вдовы, рыдают сироты, воют насилованныя жены и девицы, сродники мои в доме моем пред очами моими живота лишились и острое оружие было к сердцу моему приставлено.⁷¹ Я Богом сохранен, сносил, уклонялся, я вне града странствовал. Ныне полезное мое путешествие пресекли, вооружась явно против отечества. За все сие ежели не отмщу и конечной пагубы не пресеку казнию, уже вижу наперед площади, наполнены трупов, расхищаемые домы, разрушаемы храмы, Москву, со всех сторон объемлему пламенем, и любезное отечество повержено в дыму и в пепеле. Все сии пагубы, слезы, кровь на мне Бог взыщет». Такого конечнаго правосудия наблюдение принудило Его к строгости.

Ничем не могу я больше доказать Его милостиваго и кроткаго сердца, как безприкладным снисходительством к Его подданным. Превосходен дарованиями, возвышен величеством, возвеличен преславными делами, но все сие больше безприкладным снисхождением умножил, украсил. Часто межь подданными своими просто обращался, не имея великаго и монаршеское присудствие показующаго великолепия и раболепства. Часто пешему свободно было просто встретиться, следовать, итти вместе, зачать речь, кому потребуется. Многих прежде Государей раби на плечах, на головах своих носили. Его снисхождение превознесло выше самих Государей. Во время самаго веселия и отдохновения предлагались дела важныя: важность не умаляла веселия, и простота не унижала важности. Как ожидал, принимал и встречал своих верных! Какое увеселение за столом Его было! Спрашивает, слушает, отвечает, рассуждает как с друзьями; и сколько время стола малым числом пищей сокращалось, столько продолжалось снисходительными разговорами. Межь толь многими государственными попечениями жил, как с приятельми, в прохлаждении. В коль малыя хижины художников вмещал Свое Величество и самых низких, но искусных и верных рабов ободрял Своим посещением. Коль часто с ними упражнялся в художествах и в трудах разных, ибо Он привлекал к тому больше примером, нежели принуждал силою. И ежели что тогда казалось принуждением, ныне явилось благодеянием. За отдохновение почитал себе трудов Своих перемену. Не токмо день или утро, но и солнце на восходе освещало его на многих местах за разными трудами.⁷² Государственныя, правительствующия и судебныя места, им учрежденныя, в его присудствии дела вершили. Различныя художества не токмо Его присмотром, но и рук Его вспоможением к приращению поспешали; публичныя строения, корабли, пристани, крепости всегда видели и имели Его в основании показателя, в труде ободрителя, в совершении наградителя. Чтож Его путешествия или, лутче, быстропарящия летания? Едва услышало глас повеления Его Белое, уже чувствует Балтийское море. Едва путь кораблей Его скрылся на водах Азовских, уже шумят уступающия ему Каспийския волны. И вы, великия реки, Южная Двина и Полночная, Днепр, Дон, Волга, Буг, Висла, Одра, Алба,^{73 74} Рен и протчия, скажите, сколь много крат вы удостоились изображать вид Великаго Петра в струях ваших? Скажите! Я не могу исчислить! Мы ныне только с радостным удивлением смотрим, по каким путям он шествовал, под которым древом имел отдохновение, из котораго източника утолял жажду, где с простыми людьми, как простой работник, трудился, где писал законы, где начертал корабли, пристани, крепости и где, между тем, как приятель, обращался с подданными своими. Как небесныя светила течением, как море приливом и отливом, так Он попечением и трудами для нас был в непрестанном движении.

Я в поле межь огнем, я в судных заседаниях межь трудными рассуждениями, я в разных художествах между многоразличными махинами, я при строении городов, пристане́й, каналов, между бесчисленным народа множеством, я межь стенанием валов Белаго, Чернаго, Балтийскаго, Каспийскаго моря и самаго Океана духом обращаюсь. Везде Петра Великаго вижу в поте, в пыли, в дыму, в пламени — и не могу сам себя уверить, что один везде Петр, но многие и некраткая жизнь, но лет тысяча. С кем сравню Великаго Государя? Я вижу в древности и в новых временах Обладателей, великими названных. И правда, пред другими велики. Однако пред Петром малы. Иной завоевал многия государства, но свое отечество без призрения оставил. Иной победил неприятеля, уже великим именованнаго, но с обеих сторон пролил кровь своих граждан ради одного своего честолюбия и вместо триумфа слышал плачь и рыдание своего отечества. Иной многими добродетельми украшен, но вместо чтоб воздвигнуть, не мог удержать тягости падающаго государства. Иной был на земли воин, однако боялся моря. Иной на море господствовал, но к земли пристать страшился. Иной любил науки, но боялся обнаженной шпаги. Иной ни железа, ни воды, ни огня не боялся, однако человеческаго достояния и наследства не имел разума. Других не употребляю примеров, кроме Рима. Но и тот недостаточен. Что в двести пятьдесят лет, от первой Пунической войны до Августа, Непоты, Сципионы, Маркеллы, Регулы, Метеллы, Катоны, Суллы произвели, то Петр зделал в краткое время своея жизни. Комуж я Героя нашего уподоблю? Часто размышлял я, каков Тот, который всесильным мановением управляет небо, землю и море: дхнет дух Его — и потекут воды, прикоснется горам — и воздымятся. Но мыслям человеческим предел предписан! Божества постигнуть не могут! Обыкновенно представляют его в человеческом виде. И так, ежели человека, Богу подобнаго, по нашему понятию, найти надобно, кроме Петра Великаго не обретаю.⁷⁵

За великия к отечеству заслуги назван Он Отцем Отечества. Однако мал ему титул. Скажите, как Его назовем за то, что Он родил Дщерь всемилостивейшую, Государыню нашу, Которая на Отеческой престол мужеством вступила, гордых врагов победила, Европу усмирила, благодеяниями Своих подданных снабдила?

Услыши нас, Боже, награди Господи! За великие труды Петровы, за попечение Екатеринино, за слезы, за воздыхание, которыя две Сестры, две Дщери Петровы, разлучаясь, проливали,⁷⁶

А ты, великая Душа, сияющая в вечности и Героев блистанием помрачающая, красуйся: Дщерь твоя царствует, Внук — наследник, Правнук по желанию нашему родился. Мы Тобою возвышены, укреплены, просвещены, украшены, Ею избавлены, ободрены, защищены, обогащены, прославлены. Прими в знак благодарности недостойное сие приношение. Твои заслуги больше, нежели все силы наши!

Примечания

Печатается по последнему прижизненному изданию (Соч. 1757, стр. 208—238) с указанием в сносках вариантов по отдельному недопечатанному и не вышедшему в свет изданию 1754 г. (Отд. изд. 1754) и по отдельному изданию 1755 г. (Отд. изд. 1755).

Местонахождение рукописи неизвестно.

— Отд. изд. 1755.

Варианты по не вышедшему в свет Отд. изд. 1754 публикуются впервые.

«Слово похвальное» Петру I было задумано Ломоносовым в самом начале 1753 г., а может быть, еще и в 1752 г. 4 января 1753 г. он писал И. И. Шувалову: «Когда ваше превосходительство меня удостоверить изволите, что мои сочинения в прозе не противны, то можете иметь в том новый опыт, ежели мне в будущий 1754 год повелено будет говорить похвальное слово Петру Великому в публичном Академическом собрании, на что я готов положить все свои силы» (т. X наст. изд., письмо 24). Более года спустя, 18 апреля 1754 г., Ломоносов снова поднял тот же вопрос — на этот раз уже в Академическом собрании: предлагая отложить публичную ассамблею до начала 1755 г., Ломоносов пояснял, что это дало бы ему возможность подготовить и произнести панегирик Петру I, «который ему давно должна Академия» (т. IX наст. изд., стр. 331). «Повеление», о котором писал Ломоносов Шувалову, состоялось, но когда именно, мы не знаем: вероятно, оно было передано Ломоносову не в письменном виде, а на словах. Не знаем мы и того, когда приступил Ломоносов к работе над «Словом». Известно лишь, что в конце ноября 1754 г. эта работа была в самом разгаре: в письме Л. Эйлеру от 28 ноября Ломоносов, жалуясь на недосуг, объяснял, что должен «спешить» с Похвальным словом, которое предстоит произнести 19 декабря (там же, письмо 47). К первым числам декабря начало Слова было написано и представлено президенту Академии К. Г. Разумовскому, который 9 декабря распорядился перевести его на французский язык и напечатать этот перевод в количестве 100 экз. (ААН, ф. 3, оп. 1, № 523, л. 422 об.). А на следующий день, 10 декабря 1754 г., Г. Н. Теплов прислал в Академическую канцелярию «первые два листа» русского текста (там же, № 465, л. 387). Канцелярия, не дожидаясь остального текста, в тот же день отправила полученные листы в Типографию с приказанием «как наивозможно поспешать» (там же, № 194, л. 264; № 602, л. 130). Однако через четыре дня, 14 декабря, Ломоносов известил Канцелярию через ее секретаря П. И. Ханина, «что тем панегириком, который он, г. советник, сочиняет и который ему говорить надлежало в публичной при Академии сего декабря 19 числа ассамблее, не поспеет, ибо-де ему, г. советнику, желательно было, чтоб тот панегирик напечатать после ассамблеи, однако ж того у него не принято, итак-де теперь вдруг оный панегирик сочинять, да и корректуры его править в таком кратком времени пришло невозможно» (там же, № 523, лл. 428 об. — 429). Типография, отпечатав к этому времени три листа, приостановила дальнейшую работу и получила из Канцелярии распоряжение отпущенную на это дело бумагу «хранить у себя до указу» (там же, л. 441 об.). Так же поступили и с материалами, закупленными для переплетов (там же, л. 447). Конференц-секретарь Г. -Ф. Миллер сохранил в своем личном архиве экземпляр напечатанных в декабре 1754 г. листов, снабдив его следующей надписью на обороте, обертки: «Сей речи напечатаны только первые 5 листов и как по многим препятствиям она не могла быть говорена, то сочинитель все то, что в сем экземпляре очерчено, поместил в Похвальном слове, говоренном им апреля 26 дня 1755 года» (подлинник по-немецки; под ним рукой неизвестного лица, почерком XVIII в. написан напечатанный выше русский перевод. ЦГАДА, Библиотека, № 92251). Остается неясным, в чем именно заключались упоминаемые Миллером «препятствия»: в том ли только, что Ломоносов не успел дописать панегирик к положенному сроку, или в чем-нибудь другом. Несомненно лишь, что в 1754 г. «Слово похвальное» не было ни напечатано полностью, ни произнесено; по всей вероятности, не было оно в этом году и дописано. К концу 1754 г., в связи с обсуждением вопроса о пересмотре Академического регламента, в Академии сложилась столь тяжелая для Ломоносова обстановка, что он возбуждал даже ходатайство о переводе его в какое-нибудь другое ведомство (т. X наст. изд., письмо 48 и примечания к нему), а в феврале 1755 г. у него произошло на той же почве столкновение с Тепловым, которое повело к тому, что президент запретил Ломоносову являться в Академическое собрание (там же, примечания к письму 49). В прямой связи с этими событиями Ломоносов занимался в начале 1755 г. составлением пространной записки «о исправлении» Академии наук (там же, документ 395). Трудно представить себе, что при подобных обстоятельствах он продолжал в то же время работать и над «Словом похвальным». 29 марта 1755 г. К. Г. Разумовский отменил под давлением высокопоставленных покровителей Ломоносова свой запрет и одновременно приказал Канцелярии объявить Ломоносову, чтобы он «как возможно старался изготовить к будущей ассамблее, т. е. апреля 26 числа, слово похвальное императору Петру Великому, которое давно уже обещал сочинить» (ААН, ф. 3, оп. 1, № 466, л. 98; № 524, л. 140—140 об.; № 603, л. 43 об.). В течение ближайших двух недель «Слово» было дописано, или, вернее сказать, написано заново: сам Ломоносов отметил затем в одном из своих отчетов, что «сочинил» «Слово» в 1755 г. (т. X наст. изд., документ 516). К 14 апреля 1755 г. весь текст был, по-видимому, готов, так как в этот день Канцелярия вынесла резолюцию о напечатании панегирика (ААН, ф. 3, оп. 1, № 524, л. 154 об.), что и было выполнено Типографией в должный срок. В день ассамблеи, 26 апреля, Канцелярия определила продавать «Слово похвальное» по цене 40 коп. за экземпляр (там же, л. 157).

Оставалось произнести речь. «Произношение, — писал Ломоносов еще за двенадцать лет до этого, — имеет великую силу в предложении слова, когда преизрядными замыслами наполненный ум на язык, очи, лице, руки и весь стан ритора красоту свою изливает и свое великолепие чувствам слушателей ясно представляет» (т. VII наст. изд., стр. 77). Хоть Ломоносов и не робел, по свидетельству современников, ни перед какой аудиторией, хоть и славился смолоду «глубокой памятью», силой и гибкостью, или, как тогда говорили, ломкостью голоса, однако предстоявшее ораторское выступление, заботило его, как видно, немало: когда за четыре дня до ассамблеи его пригласили в Академическое собрание, он ответил, что не придет, так как готовится к произнесению панегирика (Протоколы Конференции, т. II, стр. 327): заучивался наизусть текст, обдумывались и, вероятно, репетировались те «умеренные» интонации и жесты, к которым обязывал, по учению Ломоносова, состав вельможных слушателей (ср. т. VII наст. изд., стр. 79. § 139).

28 апреля 1755 г. в «Санктпетербургских ведомостях» появилась заметка, где сообщалось, что 26-го числа в «Академии наук «было публичное собрание, причем коллежский советник и химии профессор г. Ломоносов при многочисленном собрании знатных министров, придворных кавалеров и других знатных персон говорил похвальное слово блаженныя и вечнодостойныя памяти государю императору Петру Великому на российском языке». После собрания «о полудни» у К. Г. Разумовского был «трактамент», т. е. прием, куда в числе прочих «членов академических» был зван, очевидно, и Ломоносов (СПб. Вед., 1755, № 34).

«Слова похвального» не вызывает сомнений: парадных переплетенных экземпляров, приготовленных для раздачи «знатным особам», не хватило; пришлось переплести дополнительно еще 50 экземпляров (ААН, ф. 3, оп. 1, № 524, л. 157). Если же говорить о литературном успехе, то он был, кажется, не так громок, как успех «Слова похвального» императрице Елизавете Петровне. Правда, панегирик Петру I был выпущен еще раз в 1758 г. в составе первого тома собрания сочинений Ломоносова, издававшегося Московским университетом, а через несколько месяцев после смерти Ломоносова, в начале января 1766 г., Академия наук снова выпустила панегирик (вместе с «Словом похвальным» императрице Елизавете Петровне) отдельным изданием (ААН, ф. 3, оп. 1, № 292, лл. 178 об. — 181). Таким образом, со стороны тогдашних читателей спрос на это произведение Ломоносова был довольно значителен, однако литераторы того времени обошли его молчанием, а из числа критиков начала XIX в., некоторые, в частности М. Г. Каченовский, высказались о «Слове похвальном» Петру I, если и не вполне отрицательно, то весьма сдержанно, находя в нем «недостаток полноты и соразмерности», отсутствие «простоты и легкости» и укоряя Ломоносова в слишком заметном подражании Плинию («Труды Общества любителей российской словесности», М., 1812, ч. III, стр. 92—102).

Что касается самого автора, то он был, по-видимому, удовлетворен своим новым произведением; об этом говорит ряд известных нам фактов. Так, через три с небольшим месяца после произнесения «Слова», 4 августа 1755 г., Ломоносов, возбуждая вопрос об издании Академией наук второго тома его сочинений, заявляет желание включить в этот том прежде всего панегирик Петру I (т. IX наст. изд., стр. 401). Два года спустя, 2 сентября 1757 г., Ломоносов пишет И. И. Шувалову, что Вольтер, до того как приняться за составление истории царствования Петра I, должен «себе сделать краткий план», для чего он, — добавляет Ломоносов, — «и сочиненный мною панегирик не без пользы употребить может, ежели на французский язык переведен будет. Профессор Штрубе уже перевел великую его часть, однако я не мог упросить, чтобы он привел к окончанию, а приказать власти не имею» (т. X наст. изд., письмо 53). Ф. -Г. Штрубе де-Пирмонт успел выбыть к тому времени из состава Академии, так и не окончив, видимо, порученного ему перевода. Панегирик был переведен на французский язык только двумя годами позже, в 1759 г., секретарем И. И. Шувалова бароном Чуди, переведен, по словам Ломоносова, плохо и вопреки возражениям автора (т. X наст. изд., примечания к документу 459), но тем не менее издан в свет в этом именно переводе (ААН, ф. 3, оп. 1, № 243, лл. 38—45 об.) и в июле 1759 г. отправлен Вольтеру (Акад. изд., т. VIII, стр. 143 втор. паг.). А осенью 1761 г. Ломоносов разослал тот же перевод, кроме того, и ряду зарубежных научных деятелей вместе с некоторыми другими своими сочинениями (т. X наст. изд., документ 459 и примечания к нему).

«Я получил Слово похвальное Петру Великому, которое ваше сиятельство благоволили ко мне отправить, — писал Вольтер Шувалову 7 сентября 1759 г. — Член Академии вашей весьма справедливо делает, что воспевает похвалы сему императору. Люди по такой же причине обязаны петь хвалу богу, ибо непременно надлежит хвалить того, который нас создал. В сем похвальном слове действительно есть красноречие. Я вижу, что ваш народ вскоре будет отличать себя науками так же, как оружием, но он вам, государь мой, наиболее за оные будет обязан. Я же имею к вам признательность за получение от вас записок, наставительнейших [т. е. более поучительных], нежели слово похвальное. То, что есть одна только похвала, часто служит к единственному показанию сочинителева разума. Одно наименование заставляет читателя быть в осторожности; одни истины истории могут заставить рассудок верить и удивляться. Прекраснейшее слово похвальное Петру Великому есть, по моему мнению, дневные его записки» (Письма г. Вольтера к графу Шувалову и некоторым другим российским вельможам 1757—1773. Переведено с французского статским советником и кавалером Н. Левицким, М., 1808, стр. 39—40).

В этом едком и высокомерном отзыве, вежливо-одобрительном только по внешности, заключено зерно истины. Подобным же в сущности образом высказались о «Слове похвальном» и некоторые позднейшие отечественные историки (Е. Ф. Шмурло. Петр Великий в оценке современников и потомства. «Журнал Министерства народного просвещения», 1911, т. XXXVI,. № 12, отд. 2, стр. 211—213).

Мы не знаем, стал ли известен Ломоносову положительный отзыв о «Слове похвальном», опубликованный в 1761 г. тем самым И. Готшедом, по чьим книгам и статьям Ломоносов изучал когда-то, еще в Германии, поэтику и риторику. В своем журнале «Das Neueste aus der anmuthigen Gelehrsamkeit» («Новейшее из области изящной учености», 1761, стр. 200—207) Готшед напечатал немецкий перевод ломоносовского «Слова похвального», сопроводив его такими словами: «Теперь уже наши читатели могут сами судить о том, какой мужественной силой и каким хорошим вкусом обладает этот русский вития».

«Слова похвального» не столько в характеристике Петра I, сколько в отчетливой и полной формулировке того взгляда на Петра и на его преобразования, который сложился к середине XVIII в. у самых передовых и самых просвещенных русских деятелей этого времени, а в том числе и у самого выдающегося из них — Ломоносова. По праву считая себя прямым продолжателем просветительной работы Петра, Ломоносов был искренен в своих гиперболических восхвалениях преобразователя. Вот отчего тяжелые оковы риторической формы не помешали панегиристу подняться — особенно в конце «Слова» — до подлинно поэтического воодушевления.

¹ Торжественная ассамблея Академии наук, во время которой произнесено было Ломоносовым «Слово похвальное» Петру I, была приурочена к праздновавшейся 25 апреля 1755 г. годовщине коронации императрицы Елизаветы Петровны.

² См. примечание 15 к стихотворению 44.

³ Т. е. И. С. Мазепу и его приспешников.

⁴ Т. е. польскому королю Августу II, свергнутому с престола по настоянию Карла XII. 9 октября 1709 г. Петр I подписал с Августом новый трактат, где обещал содействовать восстановлению его в королевском достоинстве (Б. Б. Кафенгауз. Северная война и Ништадтский мир. М. — Л., 1944, стр. 42).

⁵ на поле сражения была отпразднована Полтавская победа (Б. Б. Кафенгауз. Северная война и Ништадтский мир. М. — Л., 1944, стр. 40—41). На этот счет в Ломоносовское время ходило много преданий. Писали об этом еще при жизни Петра I и иностранцы («Литературное наследство», т. 33—34, М., 1939, стр. 9—10).

⁶ Имеется в виду татаро-монгольское иго.

⁷ Имеется в виду бироновщина.

⁸ Имеется в виду Куликовская битва и последующие вооруженные столкновения с Золотой Ордой.

⁹ Имеется в виду успешное окончание русско-шведской войны 1741—1743 гг.

¹⁰

¹¹ Имеется в виду завершивший многолетнюю войну за австрийское наследство Ахенский мир 1748 г., заключение которого было ускорено движением русского экспедиционного корпуса к Рейну.

¹² Имеется в виду провозглашение внука Петра I, будущего императора Петра III, наследником русского престола (ПСЗ, 8658).

¹³

¹⁴ То же словосочетание в 1-й строфе знаменитой оды 1747 г. (стихотворение 141).

¹⁵ § 29 регламента 1747 г. в Академии наук следовало «всякий год иметь три ассамблеи публичных. Первое такое собрание быть должно в память основателя Петра Великого, в начале генваря». Однако до апреля 1755 г., т. е. в течение почти восьми лет со времени утверждения регламента, в Академии не было ни одной ассамблеи, посвященной памяти Петра I.

¹⁶ Великий князь Павел Петрович родился 20 сентября 1754 г.

¹⁷ Ср. т. VII наст. изд., стр. 70, § 124.

¹⁸ «Того же времени [в 1699 г.] государь дал позволение всем своим подданным ездить в иностранные европейские государства для обучения, которое прежде было запрещено под казнию, и не точию позволил на сие, но еще к тому их и понуждал» (Поденная записка, стр. 7). Фактически, однако, посылка молодых людей за границу началась еще в 1692 г., а с 1696 г. приобрела массовый характер (Богословский, т. IV, стр. 304—305).

¹⁹ Ломоносов не прав, относя зарождение нашей горной промышленности ко времени Петра I. За период с 30-х до половины 90-х годов XVII в. возникло более двадцати казенных и частных железных заводов, из которых к началу XVIII в. действовало не менее семнадцати. Но при всем том совершенно бесспорно, что успехи, достигнутые в горном деле при Петре, несравнимы с тем, что было сделано до него: при Петре, с 1700 по 1725 г., было открыто не менее 69 предприятий металлургической и металлообрабатывающей промышленности, т. е., иначе говоря, количество их увеличилось более чем в пять раз (Е. И. Заозерская. Мануфактура при Петре I. М. — Л., 1947, стр. 7, 156—164).

²⁰ — Л., 1947, стр. 80). О темпах развития этого экспорта красноречиво говорят следующие цифры: вывезено железа в одну только Англию 

(М. Мартынов. Уральская горная промышленность в эпоху Петра Великого. «Исторический журнал», 1944, № 9, стр. 23; С. Г. Струмилин. Горнозаводский Урал Петровской эпохи. 1945, стр. 13).

²¹ При Петре I возникло 9 заводов, выделывавших огнестрельное и холодное оружие (Е. И. Заозерская. Мануфактура при Петре I. М. — Л., 1947, стр. 157, 158, 161 и 162).

²² Имеются в виду неудачные крымские походы В. В. Голицына 1686 и 1688 гг.

²³ «потешных лошадей», Сергей Бухвостов и Еким Воронин, будущие первые солдаты зарождавшегося именно в это время первого потешного полка — Преображенского (Богословский, т. I, стр. 58—59), положившего начало «новому регулярному войску».

²⁴ Измененная цитата из Плиниева «Панегирика Траяну»: «Ingens, Caesar, et par gloria tua» («Велика, цезарь, и справедлива твоя слава»). Римский панегирист заключает этим восклицанием рассказ о том, как Траян, состоя уже в сане императора и будучи в третий раз избран консулом, «позволил потребовать от себя той присяги, которая известна императорам только потому, что они требуют ее от других» (Письма Плиния Младшего. М. — Л., 1950, стр. 423).

²⁵ Ломоносов вспоминает военные «потехи» юного Петра I и, в частности, известный Кожуховский поход 1694 г., завершившийся взятием безымянной крепости под Симоновым монастырем (Соловьев, кн. III, стлб. 1086—1087; Богословский, т. I, стр. 193—206). Во время этих маневров (как, впрочем, и в большинстве последующих настоящих сражений), Петр I, хоть и руководил фактически боевыми операциями, однако не облекал себя званием главнокомандующего.

²⁶ В сражении под Нарвой 19 ноября 1700 г. участвовал только один относительно старый полк (Лефортовский), остальные же русские полки были укомплектованы вновь набранными солдатами, еще не бывавшими в полевых боях (Поденная записка, ч. I, стр. 25).

²⁷ генералов сдался шведам. Часть молодых русских полков, в том числе полки Преображенский и Семеновский стойко отбивались от неприятеля до самой ночи так же, как и отряд генерала Вейде, но командиры действовали несогласованно и, потеряв между собою связь, вынуждены были согласиться на капитуляцию (Поденная записка, стр. 19—22).

²⁸

²⁹ Семь русских генералов и семь полковников были задержаны шведами в качестве военнопленных (Поденная записка, стр. 23—24).

³⁰ См. примечание 13 к стихотворению 256 и т. VI наст. изд., стр. 96, п. 40.

³¹ Имеются в виду захват двух шведских кораблей под Архангельском в июне 1701 г. и сухопутная победа над шведами при мызе Эрестфер 29 декабря того же года (Соловьев, кн. III, стлб. 1257).

³² Обращение к шведам.

³³

³⁴ Шведский генерал Левенгаупт пытался уклониться от сражения с русской армией, но был настигнут ею при Лесной и разбит (Соловьев, кн. III, стлб. 1482—1484).

³⁵ Т. е. Мазепы.

³⁶ Имеется в виду речь, произнесенная Петром I в Петербурге, в Троицком соборе 22 октября 1721 г., после того как прочитан был текст мирного договора со Швецией и канцлер Г. И. Головкин обратился к Петру с просьбой принять титул императора и прозвания «Великий» и «Отец отечества» (ПСЗ, 3840; Соловьев, кн. IV, стлб. 626).

³⁷ Обычная для Ломоносова парафраза, которой он пользуется для обозначения русских мореплавателей, совершивших путешествия на Дальний Восток, участников первой и второй Камчатских экспедиций.

³⁸ Просяном пруду в Измайлове (Богословский, т. I, стр. 64—65).

³⁹ Так называемая Пресбургская крепость, построенная в 1684 г. при личном участии двенадцатилетнего царя в Преображенских рощах на Яузе (Голиков, т. I, стр. 30).

⁴⁰ См. выше, примечание 38.

⁴¹ Ростовским озером Ломоносов называет Переяславское озеро (близ Переяславля-Залесского, в 150 км от Москвы и в 60 км от Ростова), где Петр I побывал впервые в 1688 г. и где стали строиться затем суда, на которых он совершал учебные плавания. С 1691 г. он перенес эти упражнения на более удаленное от Москвы Кубенское озеро (Богословский, т. I, стр. 65—66, 74, 132, 134).

⁴² См. примечание 15 к поэме «Петр Великий» .

⁴³ «вдав себя в научение корабельной архитектуры» (Богословский, т. II, стр. 156).

⁴⁴ 10 августа 1723 г. Петром I было устроено в Кронштадте своеобразное морское чествование ветхого Измайловского ботика (см. выше, примечание 38), ставшего родоначальником русского военного флота. Ботик под императорским штандартом обошел всю эскадру, и все корабли приветствовали его артиллерийскими салютами (Голиков, т. IX, стр. 263—264).

⁴⁵ Переписи населения произведены были при Петре I трижды: в 1710, 1716—1717 и 1718—1724 гг. (Е. В. Спиридонова. Экономическая политика и экономические взгляды Петра I. [М.], 1952, стр. 270—273).

⁴⁶ Безудержная эксплуатация крепостных помещиками, о чем красноречиво писал современник Петра I И. Т. Посошков (И. Т. Посошков. Книга о скудости и богатстве. М., 1937, стр. 253—254), возраставший с каждым годом налоговый гнет, частые рекрутские наборы и многочисленные натуральные повинности были причиной крестьянских побегов, которые приобретали все более массовый характер: перепись 1710 г. показала убыль тягловых крестьянских дворов на 20 % против переписи 1678 г., а перепись 1716—1717 гг. дала еще более плачевные результаты (Е. В. Спиридонова. Экономическая политика и экономические взгляды Петра I. [М.], 1952, стр. 270, 272). «Сыск оных беглецов» производился непрерывно в продолжение всего петровского царствования; по этому предмету правительством был издан ряд указов (ПСЗ, 3512, 3636, 3743, 3939 и др.), цель которых была одна: чтобы из податного населения никто «в гулящих не был», «без службы не шатался» и «без положения в оклад не остался» (П. И. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. [Л.], 1952, стр. 361). Ломоносов, идеализируя, по своему обыкновению, Петра I и приукрашая его деятельность, умалчивает о том, с какой варварской жестокостью производилось утверждение «каждого на своем жилище».

⁴⁷ Подушная подать, введенная Петром I взамен подворного обложения, была действительно «известна», так как ограничивалась определенной денежной ставкой, однако, вопреки утверждению Ломоносова, оказывалась далеко не «легка». Достаточно сказать, что, кроме подушной подати, введено было и много других налогов (с продажи соли, огурцов, дубовых гробов, разведения пчел, точения ножей и топоров, ношения бороды и т. п.), что к уплате подати привлечены были такие категории населения, которые до тех пор не облагались (крестьяне дворцовые, государственные, черносошные, однодворцы, тяглые посадские и другие, а с 1723 г. и холопы), и что взималась подать со всех поголовно вне зависимости от их имущественного положения, «не обходя от старого до самого последнего младенца», не исключая «увечных и дураков» (П. И. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. [Л.], 1952, стр. 360—363; Е. В. Спиридонова. Экономическая политика и экономические взгляды Петра I. [М.], 1952, стр. 193—201, 274). Не касаясь всего этого, Ломоносов не говорит и о самом главном, а именно о том, что за восхищавшую его военную и преобразовательную деятельность Петра I расплачивались, в сущности, одни только демократические низы населения и прежде всего крестьянство, доведенное в силу этого к концу его царствования до «всеконечного разорения», граничившего с нищетой, тогда как в руках господствовавшего класса помещиков и нарождавшегося класса купцов накапливались тем временем все бо́льшие богатства.

⁴⁸ «покоренными» городами — Ригу, Ревель, Нарву и Выборг, «собственным трудом воздвигнутыми» — Петербург и Кронштадт.

⁴⁹ В 1698 г. было приступлено к прорытию Волго-Донского канала, но это предприятие было оставлено. Для соединения Петербурга с бассейном Волги в 1703 г. началось сооружение Вышневолоцкого канала, по которому в 1709 г. открылось движение. В 1718 г. с той же целью начали рыть обводный Ладожский канал (П. И. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. [Л.], 1952, стр. 364—365).

⁵⁰ В 1724 г. был утвержден первый русский таможенный тариф (П. И. Лященко. История народного хозяйства СССР, т. I. [Л.], 1952, стр. 365—366). Пошлинным сбором был обложен и весь внутренний товарооборот (Е. В. Спиридонова. Экономическая политика и экономические взгляды Петра I. [М.], 1952, стр. 247).

⁵¹ О торговых договорах, заключенных при Петре I с иностранными государствами, см. Е. В. Спиридонова. Экономическая политика и экономические взгляды Петра I. [М.], 1952, стр. 221—224.

⁵² Сенат был учрежден в 1711 г. (ПСЗ, 2321), Синод — в 1721 г. (ПСЗ, 3718), первые девять коллегий — в 1717 г. (ПСЗ, 3255).

⁵³ «Табель о рангах» (ПСЗ, 3890).

⁵⁴ Имеется в виду учреждение Петром I орденов Андрея Первозванного и Екатерины (ПСЗ, 1931, 2860).

⁵⁵ «Официально, сухо, подозрительно и неприветливо встретила Петра Западная Европа, и первые впечатления, испытанные им при начальном знакомстве с нею, были неблагоприятны», — пишет новейший историк о проезде Петра I через прилегавшие к тогдашней русской границе прибалтийские владения Швеции (Богословский, т. II, стр. 33). Уезжая 8 апреля 1697 г. из Риги, сам Петр в письме к одному из друзей характеризовал свое девятидневное пребывание в этом городе следующим образом: «Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением» (Письма и бумаги императора Петра Великого, т. I. СПб., 1887, № 149, стр. 149).

⁵⁶ О «многих противностях и неправдах», учиненных Петру I «во время его, государева, шествия через Ригу», говорилось в его указе от 19 августа 1700 г. об объявлении войны Швеции (ПСЗ, 1811).

⁵⁷ «Струями двинскими» Ломоносов называет Западную Двину, которую Петр I и его спутники, прибыв в Ригу 31 марта 1697 г., «обрели еще льдом покрыту» (Письма и бумаги императора Петра Великого, т. I. СПб., 1887, № 147, стр. 147). 4 апреля начался ледоход, что и задержало Петра в Риге на девять дней. Вскрытие Двины сопровождалось давно не бывалым подъемом воды, которая «влилась в город Ригу, и многую шкоду учинило и погребы многие залило». Несмотря на всю затруднительность переправы через разлившуюся реку, Петр I на три дня ранее всего остального посольства покинул Ригу. Во время осмотра рижских укреплений у Петра, соблюдавшего строгое инкогнито, произошло столкновение с крепостным караулом, который потребовал, чтобы русские удалились, и пригрозил ружьями (Богословский, т. II, стр. 24—25, 28—29). На это и намекает Ломоносов, когда говорит о спасении Петра «от устроенных коварств» и о «преодоленных им опасностях».

⁵⁸ «о воровстве бунтовщиков-стрельцов». «Воровство» произошло в Торопецком уезде и заключалось в том, что находившиеся там четыре стрелецких полка, направлявшиеся на литовскую границу, отказались туда идти и, сместив командиров, двинулись на Москву. Это сообщение заставило Петра отменить путешествие в Венецию и вернуться на родину (Богословский, т. II, стр. 538—539). «Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела, — писал Петр 16 июля 1698 г. Ф. Ю. Ромодановскому, — однако сей ради причины [т. е. по причине стрелецкого бунта] будем к вам так, как вы не чаете» (Письма и бумаги императора Петра Великого, т. I. СПб., 1887, № 252, стр. 271).

⁵⁹ Под «самыми ближними» Ломоносов разумеет сестру Петра I, царевну Софью, его жену, царицу Евдокию, и его сына, царевича Алексея.

⁶⁰ «Сам царь на крылосе пел и послания апостольские читал» — такие и подобные сообщения встречаются во многих источниках, в частности и в тех хорошо известных Ломоносову записях холмогорского летописца, где рассказывается о приездах Петра I на Беломорское побережье (Новиков, стр. 30, 41—42, 47).

⁶¹ В августе 1724 г. были перевезены из Владимира в Петербург останки Александра Невского. Петр со всем двором торжественно встречал их на Неве и сам перенес их сперва на свою галеру, а затем с галеры в церковь вновь учрежденного Невского монастыря (Голиков, т. X, стр. 91).

⁶² В походном журнале Петра 1 записано, что при вторичной осаде Нарвы русскими войсками, 6 августа 1704 г., во время богослужения было получено известие об обвале одного из крепостных бастионов, в силу чего часть рва оказалась засыпана (Поденная записка, т. I, стр. 86).

⁶³ «Петр Великий» — стихотворение 256).

⁶⁴ См. выше, примечание 4.

⁶⁵ Существовало предание, будто в 1684 г. Петр I, присутствуя с боярами на Пушечном дворе при стрельбе из пушек в цель и при метании бомб, подошел, несмотря на уговоры бояр, к пушке и сам поднес к ней горящий фитиль (Голиков, т. I, стр. 29). Достоверно известно, что еще в мае 1683 г. одиннадцатилетний Петр, живя с матерью в Воробьеве, забавлялся «потешной огнестрельной стрельбой» из настоящих пушек (Богословский, т. I, стр. 58).

⁶⁶ Имеется в виду персидский поход Петра I и взятие Дербента 23 августа 1722 г. (Соловьев, кн. IV, стлб. 676—677).

⁶⁷ См. выше, примечание 5. О возвращении шпаг пленным шведским генералам см. Голиков, т. IV, стр. 80.

⁶⁸

⁶⁹

⁷⁰ Имеются в виду казни стрельцов в сентябре и октябре 1698 г.

⁷¹ Ср. примечание 48 к поэме «Петр Великий» (стихотворение 256).

⁷² Я. Я. Штелин сообщает, со слов И. А. Черкасова, что Петр I имел обыкновение вставать очень рано. Зимой он поднимался с постели в 4 часа утра, сразу принимался за дела, а в 6 ехал в Сенат, в Адмиралтейство или в какие-нибудь другие учреждения (J. von Stählin. Originalanekdoten von Peter dem Grossen. Leipzig [И. Штелин. Подлинные анекдоты о Петре Великом. Лейпциг], 1785, стр. 325).

⁷³

⁷⁴ Т. е. Темза.

⁷⁵ Цитируя этот отрывок, М. Н. Муравьев писал в 1783 г.: «Плиний Младший, который повод подал к сему величественному воображению в своем Панегирике (гл. IV), не умел облечь его сим блистанием, в котором видим его у Ломоносова, затем что искал только остроумных мыслей; и сию тотчас оставил, как исчерпнул блеск оной» (Опыт трудов Вольного российского собрания при имп. Московском университете, ч. VI, М., 1783, стр. 20). Ср. Письма Плиния Младшего. М. — Л., 1950, стр. 360—361.

⁷⁶ Речь идет о разлуке царевны Елизаветы Петровны с сестрой, герцогиней голштинской Анной Петровной, уехавшей за границу в 1727 г. и там умершей.