Записка об опытах по замораживанию ртути

[ЗАПИСКА ОБ ОПЫТАХ
ПО ЗАМОРАЖИВАНИЮ РТУТИ]

	Перевод Я. М. Боровского
Cum clarissimis collegis communicandum.	Для сообщения досточтимым коллегам.
Cum die 26 Decembris circa horam matutinam nonam horridum gelu, majore quam ante vi rigorem suum redintegravit, non incongruum esse duxi, ut repeterem experimenta, in quae clarissimus collega Braun incidit, ac praemium tulit suae industriae, cum primus fuerit, qui ium nostris in regionibus ad solidam formam redegerit. Ergo gradu frigoris 208 nivi in vitro contentae inserui thermometrum mercuriale, cujus tubus a puncto ebullitionis ad gradus 1350 globum versus exporrigitur. Instillavi aquam fortem nivi; tum sensim mercurius subsedit ad gradum 330, porro addito eodem liquore, ulterius descendit ad gradum 495, item addito spiritu salis decrevit ad 534. Suspicatus vitrum jam integrum non esse, thermometrum sustuli. Eo ipso tempore in aere libero descendit rius ad 552 gradus; atque iterum substitit. (Hic conferantur experimenta Richmaniana; ubi thermometri ex aqua frigida exemti in aere calidiore descendit ad aliquot gradus). Cum vero globum integrum esse viderem, et ium prorsus solidum in meditullio dubitarem, addita in vitrum nive recente et thermometro eidem inserto, instillavi oleum vitrioli; quo facto repentissime nix magna ex parte contraxit sese in mellaginem cum leni quodam strepitu. subito subsedit ad gradum 1260; et ¾ pollicis in tubulo supra globum stetit. Fretus jam ium congelatum esse, exeim thermometrum, ium in globo tantillum rugosum esse animadverti. Percussi globum capite circini, quo ad determinandos gradus tum utebar; vitrum dissiluit, sinebat. Feriebam iterum jam nudum ium eodem capite circini; sed nihil cedebat. Jussi adferre securim, atque aversa ejus parte ictum non levem impegi; comprimebatur ius et figuram referebat glandis sclopetariae plumbeae, quae malleo percussa latera plana acquirit sibi opposita; post haec fortioribus ictibus in formam dimidii rubli redegi; ubi fissuras agere coepit ius et tandem amalgamati similis est sensim redditus, donec post minuta circiter 20 fluidam suam recuperavit naturam, eodem in aere 208 graduum. Hic notandum est me ipsum dubitare, nonne per rupturam aliquam vitrei elapso io ad 1260 gradus eum in tubo descendisse. Nam soliditatem	Когда 26 декабря около 9 часов утра ужасный мороз возобновился с еще большей силой, чем раньше, я счел удобным повторить эксперименты, к которым пришел досточтимый коллега Браун, награжденный за свое трудолюбие тем, что первый в наших странах привел ртуть в твердое состояние. Итак, при 208 градусах холода я выставил в снег, заключенный в склянку, ртутный термометр, трубка которого вытянута от точки кипения до 1350 градусов¹ по направлению к шарику. Я накапал крепкой водки в снег; тогда ртуть постепенно осела до градуса 330; затем, после прибавления той же жидкости, ртуть опустилась дальше до градуса 495; таким же образом после добавки соляной кислоты она снизилась до 534. Заподозрив, что стекло уже не цело, я вынул термометр. В это самое время на открытом воздухе ртуть опустилась до 552 градусов и вновь остановилась (Здесь следует сравнить рихмановы эксперименты,² при которых ртуть термометра, вынутого из холодной воды, спустилась в более теплом воздухе на несколько градусов). Так как я увидел, что шарик цел, и был в сомнении, не совсем ли затвердела ртуть внутри его, то я, добавив новый снег в склянку и вставив в него термометр, накапал туда купоросного масла; после этого снег в большей части сразу сжался в сплошную массу с некоторым слабым шумом. Ртуть тотчас осела до градуса 1260 и остановилась в трубке на ¾ дюйма над шариком. Будучи уверен, что ртуть уже замерзла, я извлек термометр и заметил, что ртуть в шарике стала слегка морщинистой. Я ударил шарик головкой циркуля, которым пользовался тогда для определения градусов; стекло разбилось, и взорам предстала ртуть, весьма похожая на твердое серебро с привешенной в виде хвоста той частью, которая замерзла в трубке; подобно нити совершенно очищенного серебра она позволяла сгибать себя в любую сторону. Я снова ударял уже обнаженную ртуть той же головкой циркуля, но она совсем не поддавалась. Я приказал принести топор и нанес сильный удар обухом; ртуть сдавливалась и принимала вид свинцовой ружейной пули, которая от удара молотком приобретает плоские бока, противолежащие друг другу; после этого более сильными ударами я придал ей форму полтинника; тогда ртуть начала давать трещины и наконец постепенно уподобилась амальгаме, пока приблизительно через 20 минут не обрела вновь свою жидкую породу в таком же воздухе в 208 градусов. Здесь следует отметить, что я сам сомневаюсь, не опустилась ли ртуть в трубке до 1260 градусов оттого, что она выскользнула через какую-нибудь щель в стеклянном шарике. Торопясь исследовать твердость ртути, я не обратил достаточно внимания на это обстоятельство. Остальные градусы совершенно бесспорны. Это я решил опубликовать для подтверждения браунова открытия.

[Приписка Ломоносова]
Clangor ii solidi a Zeihero proditus suspectus esse videtur.	Звон твердой ртути, указанный Цейгером, кажется подозрительным.
NB. Clariss. Academiae secretarii munus esse duco, ut breviarium condat novis publicis inserendum. ^1* Nam ego multis argumentis possum gradum frigoris 1260 fere indubium reddere, quorum primum hoc esse statuo, nempe ium apud clarissimos collegas citius in tubulo circa b congelatum fuisse ideoque descensum infra gradus 500 circiter prohibitum fuisse, quamvis interea ius in meditullio globi d	NB. Думаю, что обязанность досточтимого секретаря Академии — составить краткое изложение для напечатания в журнале. Полагаю, что следует опустить все рассуждения и издать одни только эксперименты.^2* Многими доводами я могу сделать почти бесспорным градус холода — 1260; из них первым считаю следующий, а именно — у досточтимых коллег ртуть скорее замерзла в трубке — около b — и поэтому возникло препятствие для опускания ниже приблизительно 500 градусов, хотя в то же время ртуть внутри шарика d

Примечания

Печатается по рукописи Ломоносова (Архив АН СССР, ф. 21, оп. 1, № 58, лл. 163—166).

Оригинал на латинском языке.

Латинский текст и русский перевод публикуются впервые.

следующая запись по этому вопросу: „Советник Ломоносов передал коллегам перечень произведенных им опытов по поводу искусственного холода и замораживания ртути“ (Протоколы Конференции, т. II, стр. 443).

Записка Ломоносова содержит подробное описание его опытов по замораживанию ртути, произведенных 26 декабря 1759 г. Впоследствии текст этого описания был включен Ломоносовым в его труд „Рассуждение о твердости и жидкости тел“ (§ 23, см. настоящий том, стр. 401—405).

Записка была написана Ломоносовым для того, чтобы описание его опытов, а также опытов Брауна и других академиков, было опубликовано от имени Академии в иностранных журналах. Обсуждение записки проходило опросным путем. Академик Ф. У. Т. Эпинус, прочитав ее, сделал к ней на двух страницах добавления о своих опытах по замораживанию ртути, выполненных им 25 и 27 декабря 1759 г. (см. Архив АН СССР, ф. 21, оп. 1, № 58, лл. 164—165). Далее в рукописи имеются приписки конференц-секретаря Академии Г. Ф. Миллера и академиков И. А. Брауна и И. Э. Цейгера. В конце рукописи имеется приписка Ломоносова о том, что составление сводного отчета следовало бы поручить Миллеру. Такой отчет об опытах по замораживанию ртути был составлен по предложению Миллера академиком Эпинусом и опубликован в ряде иностранных журналов. В нем дано неправильное освещение произведенных опытов, в частности, умалены заслуги и приоритет Брауна и Ломоносова, но зато преувеличено участие в этих опытах академика И. Э. Цейгера. Статья академика Эпинуса вызвала резкий протест Ломоносова, заподозрившего в этом деле сговор его постоянных противников — Миллера и Эпинуса. Поэтому из Канцелярии Академии, советником которой состоял в то время Ломоносов, был 18 сентября 1760 г. послан в Конференцию за подписью одного Ломоносова следующий указ: „Прошлого 1759 году господин профессор Браун прилежными своими изысканиями о натуре теплоты и стужи достиг до того, что заморозил ртуть в термометре и первой в ученом свете произвел искусством сие редкое в натуре явление. После того господин коллежской советник Ломоносов, господа профессоры Епинус, Цейгер и другие Академии члены те же опыты повторяли, о чем как в Канцелярии, так и в Конференции академической известно. Сего приключения обстоятельное описание для внесения в ведомости сочинено господином Епинусом, однако для некоторых неисправностей без напечатания оставлено.

А нынешнего года в лейпцигских сочинениях, называемых Nova acta и прочая, внесено известие о сем заморожении ртути, в котором объявлено, что оное получено от самой Академии Наук, а как, то Канцелярии Академии Наук неизвестно. Того ради в оной определено послать в Академическое собрание указ, которым требовать ответу, посылано ли таковое известие из оного Собрания в Лейпциг и от кого и в каких терминах, и Академическому собранию учинить о том немедленно“ (Архив АН СССР, ф. 1, оп. 2, 1760 г., № 9, лл. 1—2).

6 октября 1760 г. на заседании Конференции указ Канцелярии был предметом специального обсуждения (см. Протоколы Конференции, т. II, стр. 456—457; Билярский, стр. 462—463). На этом заседании Ломоносов подверг суровой критике академиков Эпинуса и Миллера за их неправильную информацию в печати об опытах по замораживанию ртути, проведенных в Петербурге в декабре 1759 г., в которой совершенно несправедливо обойдена действительная заслуга академика Брауна, а первые мысли о замораживании ртути с помощью искусственного холода приписаны Цейгеру.

„О нынешних академических обстоятельствах“ (январь 1761 г.) Ломоносов писал, что Миллер „господина Брауна не токмо в Конференции осмехал, ни во что вменяя изобретение заморожения ртути, но и, согласясь с господином Епинусом, писал за море, отводя от Брауна оное изобретение и начало оного приписывать хотя Цейгеру, что все и напечатано в Лейпциге, якобы то сообщено от здешней Академии; однако ни Канцелярия, ни Конференция того не ведала“ (Билярский, стр. 488).

Позже, в 1764 г., в „Краткой истории о поведении Академической Канцелярии“ Ломоносов писал: „А что на Брауна уже не первый раз они нападают за его несклонность к их коварствам, то свидетельствует их поступок, когда он ртуть заморозил; ибо Миллер писал в Лейпциг именем Академии без ее ведома, якобы начало сего нового опыта произошло от профессора Цейгера и Епинуса, и Брауну, якобы по случаю, удалось, как петуху, сыскать жемчужное зерно“ (Билярский, стр. 090).

¹ Стр. 423. от точки кипения до 1350 градусов — в данном случае и далее при описании своих опытов Ломоносов пользуется не шкалой Делиля и не шкалой своего термометра, а какой-то иной шкалой, нам не известной.

² рихмановские эксперименты — здесь имеется в виду статья Г. В. Рихмана Tentamen explicandi phaenomenon paradoxon, scil. thermometro mercuriali ex aqua extracto mercurium in aere aqua calidiori descendere et ostendere temperiem minus calidam ac aeris ambientis est, напечатанная в Novi Commentarii (т. I, 1750, стр. 284—290). Реферат этой статьи под заглавием „Приступление к изъяснению чрезвычайного физического приключения, то есть такого, что ежели термометр ртутеной из воды вынется, то ртуть в воздухе, который тепляе воды, опускается вниз и показывает меньшую теплоту, нежели воздух, около оного термометра находящийся, имеет“ был напечатан в книге — „Содержание ученых рассуждений имп. Академии Наук, изданных в первом томе Новых Комментариев, СПб., 1750, стр. 65.

^1* Зачеркнуто Clangor ii.

^2* Звон ртути.

Раздел сайта:

Главная страница → Научные труды