Михаил Ломоносов: Суд российских письмен, перед разумом и обычаем от грамматики представленных

СУД РОССИЙСКИХ ПИСЬМЕН,
ПЕРЕД РАЗУМОМ И ОБЫЧАЕМ
ОТ ГРАММАТИКИ ПРЕДСТАВЛЕННЫХ

Что за шум? Сторож, не пускай никого лишних: вить здесь не мостовая. Кто там?

Та, сударь, боярыня пришла, которая завсегда в белом^1* платье с черными полосами^2* ходит и одно слово говорит деся́тью.¹

Куда какая досада! Она, право, весь день проговорит, да и того на одно правописание не достанет.

На одно правописание? Нет, сударь, она имеет такое особливое искусство, что об одной запятой может написать великую книгу.

Что ж, сударь, коли так, то нам с нею и в пять лет не исправиться будет. Когда же мне^3* другие важные дела исправлять и о том стараться, чтобы все то, что от меня зависит, удержать и утвердить в прежнем своем добром состоянии? Непостоянная госпожа Мода и ночи не спит, стараясь все то развратить или и вовсе отменить, что я уже давно за благо принял.

Напрасно для того излишно себя беспокоишь: ^4* что худо, то долго устоять не может. И старое скоро назад возвратится, ежели оно нового лучше.

Почтенные, почтеннейшие и препочтенные^5* господа! Я вам доносила, доношу и буду доносить, что письмя письменем гнушается, письмени от письмене^6* нет покою, письмена о письменах с письменами вражду имеют и спорят против письмен.

Мы знаем, сударыня, давно твои спряжения и склонения.

Я должна вам представить российские письмена, которые давно имеют между собою великие распри о получении разных важных мест и достоинств. Каждое представляет свое преимущество. Иные хвалятся своим пригожим видом, некоторые приятным голосом, иные своими патронами, а почти все старинною своею фамилиею. Сего междоусобного их несогласия без вашего рассмотрения прекратить невозможно.

какое они надевают в гражданской печати. Буде же за благо рассудите, чтобы они пришли к окнам на ходулях, явятся так, [как] их в старинных книгах под заставками писали или как и ныне в Вязьме на пряниках печатают. А когда по их честолюбию в наряде притти позволите, тогда^7* наденут на себя ишпанские^8* парики с узлами, как они стоят у псалмов в начале,^9* а женский пол^10* суриком нарумянятся.^11* Буде же хотите, чтобы они явились как челобитчики в плачевном виде, то упадут перед вами, растрепав волосы, как их пьяные подьячие в челобитных^12* пишут; наконец, если видеть желаете, как они недавно между собою подрались, то вступят к вам сцепившись, как^13* судьи^14* однем почерком крепят^15* указы.^16*^{, 3}

Не считая моей древней фамилии, которая из богатого Тира происходит,⁸ должно бы мне делать от других отмену и для того, что я стою во-первых у Аполлона,^21* главного правителя на Парнасе, и начинаю первое лице; однако, не взирая на то, чинят мне великие изневаги,^22* а особливо Он,^23* ^24* лицем и голосом со мною сравняться не может.^25*

Печатается по рукописи Ломоносова (Архив АН СССР, ф. 20, оп. 1, № 5, лл. 47—48 об.) с указанием в подстрочных сносках разночтений по тексту первой публикации.

Впервые напечатано в издании Ф. О. Туманского: Лекарство от скуки и забот, ч. II, 1787, № 45, мая 12 дня.

Датируется предположительно первой половиной 1750-х годов. Рукопись вшита в тот самый фолиант, куда вошли все черновые грамматические записи Ломоносова (см. ниже, примечания к Материалам, стр. 901—905). В настоящем отрывке затронуты вопросы, привлекавшие особенное внимание Ломоносова в период работы над Грамматикой (см. ниже, прим. 1, 9, 12, 15, 17 и 18). Некоторые из этих вопросов освещены здесь иначе, чем в Грамматике, и притом так, как едва ли стал бы освещать их Ломоносов после выхода ее в свет (см. ниже, прим. 11 и 14). Таким образом, есть основание предполагать, что настоящее произведение написано Ломоносовым в годы работы над Грамматикой.

Л. Б. Модзалевский полагал, что Ф. О. Туманский печатал начала Суда российских письмен по той самой рукописи, по которой оно печатается и в настоящем томе (Модзалевский, стр. 14). Уверенности в этом нет: из числа разночтений некоторые таковы, что не могут быть объяснены ошибкой переписчика или опечаткой (см. подстрочные сноски на стр. 381 и 382). Не исключена возможность, что в руках у Туманского была другая, не известная нам рукопись. Заключительная часть отрывка, которая в рукописи до нас не дошла, представляет собой еще конспективный, не обработанный Ломоносовым текст. Туманский поясняет в примечании, что эта часть „выписана из тетради, заключающей в себе приготовление к продолжению сей пиесы“. Относительно же всего отрывка в целом он говорит в другом примечании: „Сей отрывок найден нами между бумагами покойного Михаила Васильевича Ломоносова, так как оный есть неоконченный“.

Набросанная Ломоносовым шуточная сценка преследовала, вероятно, далеко не шуточную цель: Ломоносову хотелось, может быть, подготовить таким способом будущих читателей своей еще не написанной Грамматики к той реформе русской гражданской азбуки, которую он тогда еще только намечал и которую осуществил впоследствии в Грамматике. Нельзя забывать, что „азбука российская“, данная в § 87 Грамматики Ломоносова, отличается по своему составу от той, которая была утверждена Академией Наук, точнее, Шумахером по предложению Тауберта в январе 1736 г. (Пекарский, т. I, стр. 639—640).

Суд российских письмен дает живое представление о характере споров по вопросам русской графики, происходивших в кругу ученых и писателей середины XVIII столетия.

Появление введенной Петром в начале 1700-х годов новой русской гражданской азбуки было крупнейшим событием не только в истории нашей графики, но и в истории русского литературного языка и русской литературы. Люди XVIII века отдавали себе в этом отчет. Я. К. Грот говорит, что составление гражданской азбуки было „первым шагом к созданию нового, т. е. письменного языка“ (Я. Грот. Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне. СПб., 1873, стр. 141). Еще ранее говорил о том же А. Л. Шлецер, заявляя, что со времени введения гражданской азбуки „новый русский язык сделался книжным“ (Сборник ОРЯС Академии Наук, т. XIII, СПб., 1875, стр. 50). Точнее было бы сказать, что русский народный язык стал приобретать с этого времени все бо́льшие литературные права. Советская наука отмечает, что „введение русской гражданской азбуки обозначало упадок церковно-книжной культуры средневековья, утрату церковно-славянским языком господствующего положения в структуре русского литературного языка и вместе с тем намечало пути дальнейшей борьбы за создание на народной основе национально-русского литературного языка“ (В. В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв. М., 1938, стр. 80). Понятно поэтому, с какою страстностью обсуждались в XVIII в. вопросы изображения звуков русской речи новыми буквами. Глубоким волнением дышит та справка о начальной истории русского гражданского алфавита, которую дает Тредиаковский в примечании к своему Разговору между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой (Сочинения Тредиаковского, т. III, СПб., 1879, стр. 244—249; датируется 1747 годом). Не менее горяч и Сумароков, когда касается тех же вопросов (Полн. собр. всех соч. А. П. Сумарокова, ч. X, М., 1782, стр. 1—54). Только при учете этой исторической обстановки могут быть оценены по достоинству как избранная Ломоносовым тема, так и характер ее разработки.

Настоящий отрывок достоин внимания и как единственный дошедший до нас образец юмористической прозы Ломоносова.

^1* В публикации Туманского алом.

^2* В публикации Туманского волосами.

^3* Зачеркнуто о том стараться.

^4* В публикации Туманского беспокоить.

^5* В публикации Туманского

^6* В публикации Туманского письмена письменами гнушаются, письменам от письмен.

^7* Весь предшествующий текст, начиная с заглавия и кончая словами притти позволите, тогда

<Суд между российскими литерами перед разумом и обычаем,
которых представляет грамматика>.

Грам[матика]. <Сегодня, по вашему изволению, высокопочтенные господа>. Я должна вам представить российские литеры, которые <как вам известно> давно имеют между собою великие распри о получении важных мест и достоинств. Каждая представляет свое преимущество. <Та горд>. Иные хвалятся <своими патронами> своим хорошим видом, иные приятным голосом, иные своими патронами, а по большой части древнею фамилиею. Сего междоусобного их несогласия и тяжбы без вашего рассмотрения прекратить невозможно.

Разум

Грам[матика]. Каким образом видеть их изволите?

Разум. Как каким образом?

Грам[матика<пересматривать> перекликать их на улице, то наденут оне для нынешней стужи широкие шубы, <каковы они> <в котор[ых]> какие <которые> носят оне в церковных книгах, а ежели в горнице <перекликать> пересматривать изволите, предстанут в летнем платье, которое на них надевают в гражданской печати; <буде же> <и буде> буде же за благо рассудите, чтобы оне пришли на ходулях, явятся перед вами так, как их в старину под кашками в первой строке писали и как ныне в Ярославле на пряниках <по краям> печатают. А когда для их породы <убраться> нарядиться позволите, то нарядится мужеский <род> пол.

^8* В публикации Туманского наденет на себя мужеский пол испанские.

^9* Зачеркнуто изображаются.

^10* киноварью.

^11* В публикации Туманского нарумянится.

^12* Зачеркнуто

^13* Зачеркнуто их.

^14* Зачеркнуто под указами.

^15* Вместо зачеркнутого

^16* Зачеркнуто закрепляют. В публикации Туманского приказы.

^17* Куда с та.

^18* Вместо зачеркнутого Покажи.

^19* Зачеркнуто

^20* В публикации Туманского за этими цифрами следует его помета NB Последующее выписано из тетради, заключающей в себе приготовление к продолжению сей пиесы, после чего напечатано Первый А хвалится первенством в алфавите: Аполлон, покровитель наук, начинается с А; жалуется на О, что он был у евреев только точкою и ставился при других литерах внизу;⁴ ⁵

О говорит: Я значу вечность, солнцу подобен, меня пишут астрономы и химики, мною означаются воскресные дни,⁶ мною великолепен язык славенский,⁷ и великая и малая Россия меня употребляет.

Он говорит к Азу: Ты так презрен, что почти никаких российских слов не начинаешь.

^21* Зачеркнуто всех наук главн[ого?].

^22* Вместо зачеркнутого обиды.

^23* О.

^24* Зачеркнуто персон[ой].

^25* Рукопись Ломоносова на этом обрывается. В публикации Туманского вслед за этим напечатано Произношение и Правописание также между собою спорят.⁹

. Позволь произвесть их род; всякая буква сказывает о своей породе.

Грамматика говорит Обычаю: Новизну любишь же и ты, так что тупоносые башмаки принимаешь тотчас вместо остроносых и большие обшлага вместо малых; и ты иногда делаешь наперекось,¹⁰ как посадские жены, босы идучи, в руках башмаки носят, а щеголи и в дождик шляпу под пазухой держат.

Б говорит, что вторая персона в стате.

. Штраф будет, то первенство надлежит гласным.

Ъ немой место занял, подобие как пятое колесо.¹¹

Е говорит, что Е выгоняет меня из места, владеедия, однако я не уступлю;¹² Е недоволен своим селением и веселием, меня гонит из утешения: Е пускай будет довольствоваться женою, а до девиц дела нет.

¹³

Ф жалуется, что Ф отлучает его от философов и от Филис; пускай она остается с своим Фокой, Фадеем и Ф

Ф говорит, что я имею первенство перед Ф у Феофана и у Феофилакта, и для того в азбуке быть после его невместно.¹⁴

Г: Я стою в начале грамматики, служу вместо h.¹⁵

¹⁶ вместо меня уже прибавляется Г: гъ дому, гъ богу.¹⁷

Н жалуется на И, что оно наряжается часто в его платье.

С и З спорят между собою в предлогах.¹⁸

² судьям — обращение Грамматики не только к Обычаю, но и к Разуму как к равноправным судьям передает в аллегорической форме основную мысль Ломоносова, высказанную в § 86 Российской Грамматики, где подчеркнута нормативная функция последней: „Грамматика есть знание, как говорить и писать чисто российским языком по лучшему, рассудительному его употреблению“. Та же мысль высказана короче в § 119: „Худые примеры не закон“.

³ Ежели вам угодно ... указы— Весь этот монолог является в какой-то мере отзвуком затянувшихся до половины 1750-х годов разногласий по вопросу о не вполне еще устоявшихся к тому времени начертаниях букв русского гражданского алфавита, введенного в начале века. Свидетельством тех же, еще мало известных нам разногласий является ордер президента Академии Наук К. Г. Разумовского от 22 марта 1753 г., где он, давая распоряжение о гравировании посвятительной надписи на плане Петербурга и смешивая термины „орфография“ и „каллиграфия“, пишет: „Орфографию на помянутом плане я при прочих разных на меди фигурах употреблять впредь ту же самую, которая употреблялась прежде, до введения пол[ь]ской орфографии“ (Архив АН СССР, ф. 3, оп. 1, № 178, л. 120). Это распоряжение имеет, может быть, некоторую связь с еще не опубликованной и не датированной запиской В. Е. Адодурова о том, „что польский манер к выражению латинскими литерами звону российских литер ... есть наиспособнейший“ (Архив АН СССР, разр. I, оп. 76, № 7).

⁴ он был у евреев только точкою и ставился при других литерах внизу — Ломоносов ошибается: знак, передающий, в древнееврейском языке звук о, изображается точкой над под буквой обозначает краткое и. В Архиве АН СССР хранится принадлежавший Ломоносову экземпляр еврейской грамматики на латинском языке венгерского гебраиста Георгия Кальмара под заглавием Genwina linguae hebraicae grammatica sive vetus illa sine masoretarum punctis hebraisandi via [Подлинная грамматика еврейского языка или древний путь изучения еврейского языка без мазоретских точек] (ф. 20, оп. 2, № 2). Но эта книга вышла в свет в Женеве в 1760 г., т. е. после написания Ломоносовым настоящего отрывка.

⁵ греки по рассуждению ... его с нами сравнили. — Имеется в виду, очевидно, то обстоятельство, что буква о, являвшаяся первоначально в финикийском алфавите знаком для согласного, только у греков впервые получила значение знака для гласного.

⁶ Я значу вечность, солнцу подобен, меня пишут астрономы и химики, мною означаются воскресные дни — намек на сходство буквы о с окружностью, которая как замкнутая линия, не имеющая ни начала, ни конца, признавалась символом вечности. У астрономов с древних времен до наших дней окружность является условным знаком, заменяющим слово „солнце“. У алхимиков, а по наследству от них и у химиков XVIII в. окружность символизировала золото. В календарях XVIII в., в том числе и в тех, которые печатались Академией Наук, дни недели обозначались не их названиями, а теми астрономическими знаками, какие были присвоены каждому из них астрологами, причем воскресенью соответствовал астрономический знак солнца, т. е. окружность.

⁷ — намек на то, что церковнославянский язык не допускает аканья.

⁸ из богатого Тира происходит — намек на финикийское происхождение буквы а; Тир — один из наиболее могущественных городов-государств, из которых слагалась Финикия.

⁹ — Вопрос об основных началах правописания рассматривается в § 112 Российской грамматики, где Ломоносов, отказываясь от строгого соблюдения фонетического принципа, требует только, чтобы правописание „не удалялось много от чистого выговора“. Отдельные замечания о „спорах“ произношения с правописанием см. в §§ 115, 118, 121 и других Грамматики.

¹⁰ и ты иногда делаешь наперекось — здесь содержится, может быть, намек на искусственно введенные и вошедшие затем в употребление родовые окончания имен прилагательных в множественном числе, с которыми Ломоносов мирился, но признавал это новшество лишенным основания (см. Примечания на предложение о множественном окончении прилагательных имен и примечания к ним, стр. 86 и 802—803). Ср. также §§ 509 и 532 Грамматики и примечания к ним.

¹¹ Ъ немой место занял подобие, как пятое колесо. — Высказанная здесь мысль о ненужности ъ не нашла себе отражения в Грамматике, где ъ сохраняется и в конце слов после согласной (§ 120) и внутри слов с предложными приставками (§ 124).

¹² Е говорит ..., однако я не уступлю. — Ср. § 118 Грамматики.

¹³ Согласные не смеют говорить без позволения гласных. — Ср. §§ 16 и 17 Грамматики.

¹⁴ Ф жалуется ... невместно. — В Грамматике буква ф выключена Ломоносовым из русской азбуки (§ 87), а в § 22 отмечается, что и в славянскую азбуку она была „внесена напрасно“. В азбуке Шумахера — Тауберта буква ф была сохранена и следовала непосредственно за буквой ф. Полезно вспомнить шутку Ломоносова, переданную Сумароковым: „Спрашивал я г. Ломоносова, ради чего он ф, а не ф «Эта-де литера стоит подпершися, а следовательно бодряе». Ответ издевочен, но не важен“ (Полн. собр. всех соч. А. П. Сумарокова, ч. X, М., 1782, стр. 9).

¹⁵ служу вместо h. — Ср. Грамматику, §§ 22 и § 102, пп. 3 и 5, а также многочисленные заметки на эту тему в Материалах, отмеченные в примечаниях к упомянутым параграфам Грамматики.

¹⁶ К: Меня нет несчастливее ... календах — имеется в виду латинская азбука, где знаком для звука к служила буква с, а буквой к пользовались только при транскрипции греческих слов, в том числе и слова kalendae (календы — у римлян первый день месяца).

¹⁷ вместо меня ... богу. — См. Грамматику, § 101 и перечисленные в примечании к этому параграфу заметки в Материалах.

¹⁸ С и З спорят между собою в предлогах. — См. Грамматику, § 127.