ЗАПИСКА Я. ШТЕЛИНА О «МОЗАИКЕ»
При изложении истории ломоносовского мозаичного дела нам не раз приходилось ссылаться на «записку» — новый документ по русскому изобразительному искусству XVIII в. Каждому работающему в этой области известно, как много фактов сохранено от забвения Яковом Яковлевичем Штелином, академиком, современником Ломоносова. 1
Штелин, но служебному положению в Академии Наук2 и по личным склонностям, много знал и писал о русских художественных делах. Архив его, содержащий тысячи документов, хранится в настоящее время в Государственной Публичной библиотеке 3 и в Архиве Академии Наук. 4 О русском изобразительном искусстве на русском языке Штелин не напечатал пи одной строки. Но Нестор Кукольник в («Художественной газете» за 1838 г.) написал свой «Опыт истории начертательных художеств в России» по Фиорилло,5 а Фиорилло исполь зова л конспект Штелина в искусствоведческих сборниках Мёйзеля,6 выходивших в Эрфурте в 80-х годах XVIII в. Бумагами Штелина во второй половине XIX в. пользовались. Д. А. Ровинский, П. Н. Петров, И. Божерянов и Н. П. Собко.
Записка «О мозаике» этими авторами не использована. Не имел ее в руках и немецкий историк Карл Штелин, подробно изучивший архив своего однофамильца в России в 1910 г. и опубликовавший результат своей работы в 1926 г. 7
Архив Я. Штелина приобрел для своего «Древлехранилища» М. П. Погодин в 1844 г. Его рассказ об этом приведен Н. П. Барсуковым в «Жизни и трудах Погодина»:
«Ф. И. Отт. . . ,8 познакомясь со мною, сказал мне однажды в разговоре, что у него есть два сундука бумаг, оставшихся после Штелина. Примечательного в них ничего нет, и не может быть, потому что Штелин, как известно по преданию в его роде, все важные свои бумаги сжег по кончине своего воспитанника, императора Петра III, и при вступлении на престол императрицы Екатерины, — но там есть много лубочных картин его времени и первых оттисков портретов, гравированных в Академии художеств, находившейся под его начальством. Хотите взять себе этот хлам? А вы мне дадите за него собрание новых русских книг, которое я назначу. Очень рад,— отвечал я ему. Сундуки были ко мне присланы; книги по назначению были доставлены к г. Отту. Я. . . отобрал из сундуков вместе с Д. А. Ровинским, знатоком этого дела и охотником, лубочные картинки и портреты, украсил ими свои собрания и велел поставить сундуки под лестницу. Постояли они там спокойно лет десять или больше. Академия, услышав от г. Куника, что у меня находятся бумаги штелиновские, отнеслась ко мне с просьбой справиться, нет ли в них чего-нибудь, относящегося до ее истории, так как Штелин состоял ее членом. Я попросил тогда Д. А. Ровинского поискать между бумагами, ему известными, академических документов, что тот и исполнил; отобранные им документы я отправил тотчас в академию». 9
Дальше следует рассказ о том, как Николаю I был передан документ, найденный среди бумаг Штелина и имевший, по выражению Погодина, «династическое значение». Вскоре архив Штелина, вместе с другими рукописями «Древлехранилища», был куплен Николаем I и передан Публичной библиотеке.
«В 1853 году, — продолжает Погодин, — Д. А. Ровин- ский, у которого оставались сундуки, заглянувши в них почему-то опять, сделал еще открытие — нашел тетради записок Штелина о Петре III и некоторые другие лоскутки. .. В 1853 или 1854 году я отвез подлинники в Петербург и передал их барону Модесту Андреевичу Корфу, как принадлежащие de jure к „Древлехранилищу", хотя найденные после его сдачи. Корф передал Николаю I и они не были в Публичной библиотеке, в которую поступили все прочие мои рукописи». 10
Но и тогда не все было Погодиным сдано. Часть штелинов- ских бумаг, в том числе и «записка», осталась в Москве, и при обстоятельствах, пока не выясненных, поступила в Исторический музей. Оттуда в 1932 г. передана в Архив Академии Наук (в Ленинграде). Опись личных бумаг Я. Штелина в академическом архиве опубликована в «Трудах Архива Академии Наук» в 1933 г. 11
Ценность «записки» для истории ломоносовского мозаичного дела несомненна. При всей небрежности изложения она содержит ряд новых сведений. Писал ведь современник, близко знавший Ломоносова в течение многих лет (1741—1765), временами работавший вместе с ним, всегда следивший за ним, хотя и не способный понять огромной и величественной фигуры Ломоносова.
Не может не поразить основной тон «записки» — откровенно враждебный по отношению к Ломоносову.
Начало «записки», построенное как обычная, готовая к печати статья XVIII в., полная почтительных и льстивых выражений при упоминании имен Ломоносова, Воронцова, императрицы Елизаветы, скоро сбивается на тон интимных заметок, предназначенных для чтения лишь в кругу людей, Ломоносову чуждых, для тех, которые в Академическом собрании издеваются над проектом мозаичного убора в Петропавловском соборе, конечно, по сигналу Штелина, и, конечно, в отсутствие Ломоносова.
— эту картину русской культуры XVIII в., усвоенную автором главным образом по Валишевскому. Но все, что в ней сказано о Ломоносове, основано исключительно на интимных документах Якова Штелина, на его откровенных заметках, щедро набросанных на «молчаливую бумагу» («auf dem verschwiegenen Papier»).12
В пересказах и в цитатах документов Якова Штелина Ломоносов «дикарь» (стр. 210), «мнимый художник» (Quasikiinstler, стр. 263), «непрошенный гость в искусстве» и пр. К. Штелин передает документ о том, что Я. Штелин хлопотал вместе с открытыми врагами гениального человека об удалении Ломоносова из Академии в 1763 г. 13
И это только небольшая часть свидетельств ненависти, страха, непонимания, которые характеризуют подлинное отношение Я. Штелина к Ломоносову.
После смерти Ломоносова Я. Штелин набросал латинскую речь в память Ломоносова, которую можно было бы произнести только в кругу его врагов: «Rusticus (мужлан)» и т. д. И этот пасквиль был принят Пекарским за набросок «похвального слова», которое Штелин будто бы готовился произнести публично или напечатать. 14.
К. Штелин нигде не называет Я. Штелина другом Ломоносова. Он называет трех ученых, которые были связаны с Ломоносовым искренней дружбой и среди них нет Штелина, — это Эйлер, Рихман и Браун. 15.
Философ И. А. Браун, по свидетельству Шлецера, — «единственный немец», с которым Ломоносов был в хороших отношениях. 16.
Что могло бы связывать гениального Ломоносова, человека великих мыслей и дел, со Штелином — дилетантом во всем, чем он занимался? Я. Штелин не утруждал себя исследованиями. С величайшей быстротой и легкостью писал он обо всем на память, искажая факты, даты, имена. К каждому отзыву Штелина надо относиться с осторожностью.
«Я собирал, не наблюдая порядка времени (ибо не сочинял истории), но записывал все так, как доходило до ушей моих. ..».
Эти слова Плиния Старшего поставил Я. Штелин эпиграфом к «Анекдотам о Петре Великом». 17
Уже давно сказано о старых биографах Петра: «Множество мнимых событий, сделавшихся несомненными для массы, оказались нелепыми позднейшими выдумками
Крекшина, Штелина и разных других слагателей собственных бредней или низкой лести». 18 «Неточности, неверности в рассказах Штелина о Ломоносове заставляют относиться к ним сомнительно как в целом, так и в частностях», — писал Пекарский. 19
«Смышленым иностранцем» и «охотником до курьезностей» назвал Штелина И. Снегирев, познакомившись с ним как с коллекционером. 20
Корберону Штелин внушил сначала интерес, потом презрение. 21 С презрением отзываются о Я. Штелине как об ученом и человеке Екатерина II 22 и Е. Р. Дашкова. 23 Но как же относился к Штелину Ломоносов, который «говорил как думал».
Вот письмо Ломоносова к Теплову по поводу перевода немецких стихов Штелина на русский язык (к иллюминации в 1754 г.):
«Хотя должность моя и требует, чтобы по присланному ко мне ордеру сделать стихи с немецкого, однако я того исполнить теперь не могу для того, что в немецких виршах нет ни складу ни ладу. И весьма досадно, что такую глупость переводить на российский язык».
«Письмо Ваше, — отвечал Теплов Ломоносову — таких экспрессии наполнено, которые предосудительны чести господина советника Штелина. Берегитесь, чтобы вы ему не досадили. . .». 24
— представитель передовой науки — всегда был опасен Штелину и ряду других иностранцев-академиков, которые свысока смотрели на рус ских и до прихода Ломоносова в Академию не боялись критики своей работы в ней.
В § 68 «Истории Академической канцелярии» (1761) Ломоносов писал:
«Посторонними до наук не подлежащими делами как много в сорок лет времени потеряно, — то можно видеть из худых в науках успехов из канцелярских журналов, которые наполнены типографскими, книгопродажными, грыдыровальными и иными ремесленными и торговыми делами, а о ученых делах редко что найдется, хотя они через Канцелярию в действие приходить должны. . .». 25
В проекте реформы Академии (осень 1764 г.) Ломоносов намечает: «Устранение из Академии заведений по части художеств и ремесл». 26
Все это грозило карьере Штелина. Штелин боялся и ненавидел Ломоносова. Вместе с Таубертом «подъяческими уловками» ставил он, где только мог, препятствия Ломоносову.27
В сохранившихся письмах Ломоносова к Штелину 28 нет ни одной теплой, дружеской ноты. Обращения официальные и установленные обычаем. Ведь и Г. Ф. Миллер, обращаясь к Ломоносову, писал: «Высокочтимый друг и покровитель» (Hochzuehrender Freund und Gonner).29 Содержание писем — вынужденные обстоятельствами просьбы: Ломоносов просит не задержать отзыва о мозаиках, просит отсрочить уплату долга. . .. В коротких записочках, без обращения, иногда мелькнет сдержанная шутка, не меняющая общего тона раздражения против беспринципного хитреца, с которым приходится иметь дело.
Обязывающее слово «друг» в XVIII в. никто не употребил для характеристики отношения Ломоносова к Штелину, кроме самого Штелина, — в рассказе об известных словах, будто бы сказанных Ломоносовым перед смертью: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть; жалею только о том, что не мог я совершить всего того, что предпринял я для пользы отечества, для приращения. наук и для славы Академии, и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мною». 30
Но почему должны мы верить Я. Штелину в этом случае? Штелину было выгодно прослыть другом Ломоносова, популярность которого в русском обществе была огромна. Глубокий, безнадежный пессимизм, которым полны эти слова, противоречит всему, что мы знаем о Ломоносове. Доверившись Штелину, Погодин характеризовал его отношение к Ломоносову так: «друг его, хотя и немец». 31
«Неряшливость в обработке научных вопросов», а тем более мелких фактов, — была Погодину свойственна. 32 И вот образ «Штелина — ломоносовского друга» вошел в обиход у. последующих биографов Ломоносова и до наших дней искажает историческую правду.
Когда написана Я. Штелином записка «О мозаике», точнее— когда закончены эти черновые записи,33 касающиеся ломоносовского мозаичного дела? Начата она, вероятно, еще при Елизавете. Последние мозаики, которые упомянуты в записке, — «Голова старика» и ее повторение — работы Матвея Васильева 1768 г. Записка окончена до 1770 г. Об этом свидетельствуют следующие ее строки:
«Цветное стекло для мозаик готовит теперь в Петербурге стеклянный завод, находящийся в ведении Канцелярии строения». 34
Этот завод был переведен в Назию весной 22 мая 1770 г. Смальтовар Кириллов, который упоминается в записке как работающий в мозаичной команде, уволен из нее еще раньше — в феврале 1770 г. 35
Сопоставляя эти данные, мы можем датировать окончание «записки» 1768—1769 годами.
О МОЗАИКЕ36
Дополнение к «Живописи в России» Когда граф Михаил Ларионович Воронцов (тайный советник и вицеканцлер е. и. в.), замечательный знаток и любитель изящных искусств, а также милостивый покровитель ученых и артистов (Wirtuosen) в 1748 г. 37 возвратился сюда38 39 из путешествия по Франции и Италии, он привез с собой разнообразные и отличные образцы старых и новых мозаик. Насколько мне известно, это были первые вещи этого рода, подобных которым в России никогда не видали.
Среди этих мозаик находилось неподражаемое погрудное изображение плачущего апостола Петра, выполненное кавалером Ридольфи 40 с большого оригинала в церкви святого Петра в Риме.41
Папа 42 подарил эту мозаику графу на память.
Года два спустя, сюда привезли также большой портрет императрицы Елизаветы Петровны, который граф заказал синьору Кокки43 в Риме выполнить мозаикой с оригинала Кара- вака; мозаика прибыла в превосходной раме золоченой меди. Граф распорядился выставить этот портрет, к общему восхищению, в зале (своего дома) над всеми другими отличными оригинальными портретами большинства ныне здравствующих государей.
Примечание. Русский живописец из деревни по имени. 44 списал красками этот портрет с изумительным старанием и точностью, передав цвет и оттенок каждого из многих тысяч камешков, составляющих эту мозаику; на расстоянии нескольких шагов копию трудно было отличить от каменного оригинала. 45
Упомянутые мозаики и милостивое поощрение графа Воронцова послужили к тому, что и это великолепное искусство начало в России прививаться.
Академик, профессор химии и советник Михаил Ломоносов приступил к изготовлению изумительного запаса цветных стеклянных сплавов всех оттенков, о каких только можно подумать; начал разрезать их на мелкие и мельчайшие кубики, призмочки и цилиндрики и первым удачно сложил из них образ божьей матери с несравненного оригинала Солимены. Примечание. Так как сам он не учился ни рисовать, ни писать красками, то он пользуется работой двух учеников академической школы живописи, которые выполняют ее все лучше и лучше. 46 Одного зовут Матвей Васильев и ему принадлежат лучшие работы. Другой Шалауров.47 Оба они ученики Гриммеля.
Он [Ломоносов] заслужил этим удачным опытом милостивое внимание императрицы и крупное вознаграждение. Императрица же поместила эту мозаику среди икон в своих апартаментах.
Снова принялся он за работу. Сделал портрет Петра I с картины Каравака. Все еще очень грубо и с резкими переходами от света к теням. Скопировал также Плачущего Петра. 48 Сам он совершенно не может рисовать. Поручает выполнить рисунок или копирует при помощи слюды.
В 1756 году у него вновь были готовы две мозаики, а именно погрудный портрет Петра I и его дочери Анны герцогини Голштинской. Обе мозаики Ломоносов поднес великому князю. 49
Они исполнены несравненно лучше, чем первые. В портрете герцогини кружева робы из мельчайших осколков белой смальты и вообще швы набора или промежутки между кусочками смальт не так ясно видны, как в первых вещах, где [в них] можно было вложить мизинец. 50
1757 г. Советник Ломоносов внес в высокий Сенат проект мозаичного монумента Петру Великому над его могилой в крепостной церкви и всю церковь внутри [предложил] убрать мозаичными картинами.
Все художники и знатоки от души смеялись над этой выдумкой и жалели церковь, если ей придется быть выложенной стеклом. По этому случаю он [Ломоносов] показал однажды нашему Собранию в Академии художеств свои эскизы к тому, что он хотел изобразить в мозаике на стенах церкви.
Над основанием Петербурга, Кронштата и увеселительного дворца Петергофа — Преображение Христа и слова [апостола] Петра: «Господи сотворим зде три сени».
Над началом русского флота [апостол] Петр закидывающий невод и слова Христа — «Вознесись». 51
Тогда никто не отважился что-либо сказать во избежание ссоры, но лишь только изобретатель вышел — поднялся общий хохот и оханье.
В 1761 году добился он все-таки интригами в Правительствующем Сенате того, что ему поручили выполнение этого отменного плана и выдали несколько тысяч рублей в виде задатка.
Тут принялся он во всю за дело и прежде всего для изготовления большой картины, с которой должны были набрать мозаику, привлек неплохого городского живописца ученика Пфанцельта — Христинека,52 дал ему, при ничтожной оплате его труда, двух несчастных новичков (ein Paar elender Anfanger) из академической Рисовальной палаты и подобную же пару бедняг (ein dergl Paar arme Schelmen) из Канцелярии от строения. Они-то все вместе и состряпали под руководством Ломоносова отвратительную и большую картину — 14 футов длины и 9 футов высоты, которая должна была изображать Полтавскую битву.
Штелин по чести просил его не начинать мозаики с этой жалкой картины. Обещал ему добыть из Италии подходящего исторического живописца, который напишет ему этот сюжет и другие картины из истории Петра Великого для мозаич ных работ, вместе с тем будет руководить и самой мозаичной работой.
Он [Ломоносов], однако, хотел сохранить денежки в кошельке и удовлетворился своей дрянной картиной. Однажды позвал он Штелина, Валерьяни 53 и Градицци 54 для осмотра своей картинищи. Хвастался ею. Не хотел ничего слушать. Валерьяни ушел со вздохом: О господи, вот-то сумасшедший. Хочет делать мозаику с такой 55 После этого была начата мозаика именно указанной величины.
В 1764 году поздней осенью она была закончена и заключена в чеканную медную и вызолоченную червонным золотом раму. После того как большая мозаика «Полтавская баталия» была готова, в 1764 году, Ломоносов начал картину немного меньших размеров, а именно «Взятие Азова в 1696 году». Работа над ней, однако, через год, вследствие смерти Ломоносова , прекратилась.
Изготовленный Бухгольцем картон, так же как и три других, которые должны были за ним следовать, Ломоносов хотел поручить выправить Торелли. 56 Но тот высмеял жалкую композицию и живопись и сказал, что исправление потребует полной переработки. Ломоносов выругался в ответ на его слова и не отказался от задуманного.
Ломоносов умер в апреле 1765 года, и мозаичная фабрика прекратила работу.
Единственный портрет, а именно портрет канцлера графа Воронцова с оригинала Токке, был выполнен в этом году и так удачно, как ни одна нигде другая мозаика.
Затем погрудное изображение покойного Ломоносова с портрета Преннера 57 было начато двумя его крепостными. Остальные рабочие оказались без дела и ждали распоряжения Сената или Канцелярии от строения.
Между тем слава этой северной мозаичной фабрики достигла Италии.
Перед отъездом Двора в Москву, в 1767 году, граф Александр Сергеевич Строганов поручил бывшему ученику Ломоносова Матвею Васильеву выполнить мозаику с чудесного оригинала из своей отличной картинной галереи — Голову Рубенса. Тот под наблюдением живописца Ивана Вельского сделал с него такую отличную мозаику, что на расстоянии нескольких шагов ее нельзя было отличить от живописи.
Список
всех мозаик, которые были исполнены на Ломоносовской
мозаичной фабрике 58
Погрудное изображение Петра Великого приблизительно 5 футов высоты и 3-х ширины.
Когда он [Ломоносов] эту вещь показал в Академии художеств президенту графу Разумовскому и стоял от него не больше чем в двух шагах, Штелин отвел графа на 10 шагов назад и сказал Ломоносову, что он никому этой вещи не должен показывать ближе — так заметны были светлые, заполненные замазкой швы между кусочками смальты, они отчетливо были видны даже за шесть шагов.
Божья матерь с картины Солимены, принадлежащей камергеру Шувалову, овал около полутора футов высоты. Эта мозаика — в штегельмановском доме среди картин графа Григория Григорьевича Орлова.
Погрудное изображение императрицы Елизаветы с Кара- вака (Белый цвет и рефлексы переданы ничуть не смягченными, но резко белым). Эта мозаика находится в новой Академии художеств.
Голова той же императрицы. В овале, немного более фута. Герцогиня голштинская Анна Петровна — мозаика, поднесенная ее сыну великому князю Петру Федоровичу. Погрудный портрет императрицы Екатерины II в профиль с оригинала Ротари. 59
Голова графа Григория Григорьевича Орлова. Божья матерь, небольшой овал.
Полтавская баталия и над ней св. Петр в облаках. 60 Вещь чудовищных размеров, 21/2 сажени высоты и 2 сажени длины,61 выполненная в течение пяти лет четырьмя учениками. 62
В 1764 г. она была закончена и вставлена в медную и вызолоченную раму.
Весь Сенат, а также императрица осматривали мозаику на месте. Месяца за два до смерти Ломоносова я повез посмотреть эту вещь министра римского императора — князя Лоб- ковича. Ломоносов, у которого были опухшие ноги, велел принести себя в креслах и был вне себя от радости, когда князь Лобкович его заверил, что уплатил в Риме 20 000 скуди за две мозаики, из которых каждая была в половину этой.
На обратном пути, однако, в экипаже князь сказал мне: «Да, 20 000 скуди я, правда, заплатил в Риме за каждую мозаику, но это были в 20 раз лучшие работы по композиции, краскам и мозаике.
После смерти Ломоносова (1765) в его доме у его вдовы была вся группа мозаичистов, и они выполнили следующие вещи:
Caritas с итальянской картины, принадлежащей советнику Росси. 63
Мария Магдалина.
Два небольших ландшафта. 64 Один принадлежит графу Бецкому,65 другой получил сенатор Петр Никитич Трубецкой.
После того как в 1766 году скончалась вдова Ломоносова, вся мозаичная фабрика стала, пока наконец, спустя некоторое время, не была взята в ведение Канцелярии от строения. При этом туда был принят оставшийся запас тянутой смальты, свыше ста пудов.
Под фабрику отведено здание у Слоновых домов в так называемой Дворцовой слободе, и, под наблюдением старого русского живописца и прежнего ученика знаменитого Валерьяни — Ивана Ивановича Вельского, мозаичное производство снова пущено в ход.
При этом инспектор Вельский имеет 600.66 Мастер Матвей Васильев, бывший ученик Рисовальной палаты Академии Наук и один из первых привлеченный Ломоносовым к мозаичному делу 200.
Старые ученики, которые были обучены Ломоносовым и работали под его руководством:
| 1. | Яков Семенович] Шалауров из Академии художеств при Академии Наук |
84 |
| 2. | Михайло Мишков67 | 84 |
| 3. | Максим Щоткин | 84 |
| 4. | Филипп Нестор 68 | 72 |
Новые ученики из Рисовальной школы от Канцелярии
| 1. | Иван Филиппов | 24 |
| 2. | Антон Точнов | 24 |
| 3. | Сергей Яршов69 | 24 |
| 4. | Кузьмин Лакалов70 | 24 |
71 (60 верст от Петергофа, на Финском заливе) со всеми принадлежащими к ней крестьянами и среди них двумя слугами (Jungen) — местными уроженцами Игнатием и Андреем,72 которых Ломоносов привлек к мозаичному делу.
Он [Константинов] велел им изготовить мозаичный погрудный портрет е. и. в. великого князя с картины Эриксена 73 довольно хорошо и похоже.
Так как он [Константинов] не имел ни стеклянной фабрики, ни запаса стеклянных палочек и его два мозаичных наборщика не могли больше заниматься этим искусством, он послал их снова в деревню, где они теперь пашут землю. Цветное стекло для мозаики готовит теперь в Петербурге стеклянный завод, находящийся в ведении Канцелярии от строения.
Для этого содержатся два лаборанта с годовым окладом в 300 р. — бывший или первый обученный Ломоносовым и неизменно находившийся на его стеклянной фабрике Иван Циллих из Марбурга, родной шурин покойного Ломоносова и русский (варщик) Кириллов, при нем «тянульщик»74 Фома Рогожин,, который мозаичную материю или цветное стекло вытягивает в прутья для мозаичной работы.
В славное царствование императрицы Екатерины II или, точнее, начиная с упомянутого нового устройства, находящейся в ведении Канцелярии от строения, Мозаичной фабрикой выполнены следующие мозаики:
Голова старика с великолепного оригинала Рубенса, который предоставил граф Строганов.
Эту самую мозаику он выполнил вторично. Первую императрица подарила графу Строганову. Другая находится во дворце. 75
Добавление
Мозаики, выполненные при Екатерине II
1. Caritas — оригинал (принадлежит) Росси.
3. Магдалина.
4. Св. Петр с Рубенса.
5—6. Голова старика с Рубенса. . . Академия. . ,
Сначала
2. Скорбящая божья матерь с Солимены (Pieta di Solimene)-
3. Елиз[авета] I. Овал.
4. Тоже меньших размеров, в овале.
5. Копия с принадлежащего канцлеру Воронцову римского оригинала Св. Петр плачущий.
7. Григ[орий] Григорьевич] Орлов.
8. Св. Дева (La vergine).
9. Полтавская баталия. Чудовищно большая и скверная.
После смерти Ломоносова
76
Канцлер Воронцов.
Павел Палвович. 77 Ивана Ивановича Вельского.
Архив АН СССР,
Примечания
1. Я. Я. Штелин (J. J. Stahlin) родился в Меммингене (Швабия) в 1709 г., умер в Петербурге в 1785 г.; в России — с 1735 г. Воспитатель в. к. Петра Федоровича. С 1737 года профессор (академик) элоквенции и поэзии. Непременный секретарь АН 1765—1769 гг. Среди других разнообразных занятий собирал материалы по истории искусств в России. Частично публиковал их в Германии.
2. Штелин с 1757 г. «директор всех художеств при Академии Наук».
3. Рукописное отделение ГПБ, Архив Я. Штелина.
5. I. D. Fiorillo. VersucheinerGeschichtederbild. Kunste in Russland. Gottingen, 1806.
6. J. G. Меusеl. Miscellaneen artistischen inhalts. Elftes Heft. Verzeichniss der vornehrasten Kunstler in Russland — aus des Staatraths von Stahlin noch ungedruckten Nachrichten von der Mahlerkunst in Russland. Erfurt, 1782.
7. C. Stahlin. Aus den Papieren J. von Stahlins. Berlin—Konigsberg, 1926.
8. Правнук Я. Штелина, в 40-х годах живший в г. Белеве.
—308.
10. Там же.
11. Опись архивных материалов, вып. 1, Л., 1933, стр. 167.
12. С. Stahlin, ук. соч., стр. 212.
13. Там же, стр. 291—292. 14. Пекарский, II, стр. 879.
16. Автобиография П. Я. Шлецера. Сб. Отд. русск. яз. и словесности АН, т. XIII, стр. 240.
17. Я. Штелин. Анектоты о Петре Великом. Перевод с немецкого, М., 1801, ч. I.
18. Михаил Лонгинов. Русский вестник, 1861, XXXI, стр. 429.
19. История АН, II, стр. 281.
21. Un diplomat fran$ais a la cour de Catherin II, I—II, Paris, 1901.
22. Записки Екатерины П. СПб., 1907, стр. 207.
23. Записки Е. Р. Дашковой. СПб., 1907, стр. 189.
24. СЛ, т. I, втор. паг. 353—354.
26. Пекарский, II, стр. 829.
27. Пекарский, II, стр. 680.
28. Все они напечатаны: СЛ, т. VII, 1948.
29. Билярский, стр. 267.
31. Там же.
32. Русский биографический словарь, СПб., 1905, статья Д. Корсакова — «М. П. Погодин».
33. Приношу благодарность М. В. Крутиковой, прочитавшей неразборчивый автограф Я. Штелина.
34. См. дело «О мозаичном художестве», лл. 80—81, Приложение 2.
—57.
36. Рукопись на немецком языке (на 5 стр. и небольшом листке) — черновой автограф Я, Штелина.
37. В 1746 г.
38. В Петербург.
39. Анна Карловна, урожденная Скавронская, родственница императрицы Елизаветы.
41. Оригиналом для мозаики «Плачущий апостол Петр) послужила голова апостола в картине Гвидо Рени «Вознесение богоматери) (церковь Сант-Амброджио в Генуе).
42. Венедикт XIV (1740—1768).
43. О мозаичисте Алессандро Кокки см. выше, стр. 49.
44. Имя живописца пропущено. Поставлены точки. 45. Камнем Штелин здесь называет смальту, так как в мозаичтм портрете Елизаветы нет иного материала.
«Мадонна» с Солимены была Ломоносовым закончена.
47. Вместо Ефима Мельникова Штелин называет Якова Шалаурова — живописца, который стал работать у Ломоносова как мозаичист лишь с осени 1761 г. Тогда в связи с работами для мозаичного убора Петропавловской крепости число художников-учеников у Ломоносова увеличилось с двух до семи.
48. «Плачущий Петр» — работа учеников Ломоносова (см. «Каталог», № 9).
49. Петру Федоровичу.
50. Кроме упомянутой «Мадонны» с Солимены и портрета Петра I Я. ШтелиНу несомненно, знал образок «Нерукотворного Спаса», подаренный Ломоносовым Мавре Ивановне Шуваловой (1753). Он выполнен в широкой декоративной манере без приточки кусочков смальты.
«Началом флота» было задумано изображение «Хождения по водам» со словами апостола Петра — «Повели по водам придти».
52. Здесь у Штелина явная описка в имени. Ниже он правильно называет ученика Пфанцельта — Бухгольца. Христинек приехал в Петербург лишь в 1763 г., когда работа над «Полтавой» уже заканчивалась.
53. Джузеппе Валерьяни — крупнейший мастер декоративной живописи елизаветинского времени. В России работал с 1742 по 1761 г.
54. Франческо Градицци—мастер плафонной живописи, венецианец, преподавал в Академии художеств после Валерьяни.
55. В подлиннике: О Dio! Che matto di volar far un mosaico d'una taleba.
— живописец исторический и портретный (1712—1784), преподавал в Академии художеств.
57. Георг Гаспар Преннер был вызван из Рима и работал в Петербурге в качестве придворного портретиста с 1750—1755 г. В подлиннике: nach Treners Gemalde.
58. Список далеко не полон. Последовательность работ перепутана.
59. С Эриксена. 60. Св. Павел.
61. Следует наоборот — 2 сажени высоты и 2г/2 длины.
«Полтавой» работали семь мозаичистов в течение двух с поло- миной лет: с начала 1762 г. по осень 1764 г.
63. «Caritas» (Милосердие) — мозаика работы Матвея Васильева, датирована 1767 годом, когда уже не было в живых вдовы Ломоносова (ум. в 1766 г.) и мозаичная работа шла под ведомством Канцелярии от строения. См. «Каталог», № 35.
64. Пейзажи исполнялись на Усть-Рудицкой фабрике при жизни Ломоносова. 65. Бецкий не был графом, 66. Годовое жалованье в рублях.
67. Мешков.
68. Нестеров.
70. Кузьма Лакалов.
71. Коровалдай.
72. Это были Игнатий Петров и Андрей Никитин, известные по до- кументам, опубликованным Макаренко и Злотниковым. Также по «Химическим и оптическим записям Ломоносова)) (СЛ, VII, 1934).
73. Т. е. в. к. Павла Петровича. — Эриксен — датский живописец- портретист, написал Павла Петровича в рост в розовом кафтане в 1764 г.
75. Отсюда начинаются заметки на отдельном небольшом листке.
76. Трубецкого.
77. Так в оригинале: Paul Palvowitsh.