1763 ЯНВАРЯ 15. УКАЗ КАНЦЕЛЯРИИ АН АКАДЕМИЧЕСКОМУ
СОБРАНИЮ О РАССМОТРЕНИИ КАРТ, СОСТАВЛЕННЫХ
Я. -Ф. ШМИДТОМ
Указ е. и. в. самодержицы всероссийской из Канцелярии Академии Наук в Академическое собрание. Марта от 15 числа прошлого 1762 году посланным из Канцелярии Академии Наук в Академическое собрание указом велено сочиненные в Географическом департаменте адъюнктом Шмитом карты для издания нового „Российского атласа“ рассмотреть гг. профессорам Мильлеру, Эпинусу, Цейгеру, Котельникову и адъюнкту Трускоту, на что от них хотя о рассмотрении оных и репортовано, однако необстоятельно и сомнительно, и для того не можно учинить и определения о произведении оных сочиненных карт в печать. Того ради по е. и. в. указу в Канцелярии Академии Наук определено: в Академическое собрание послать вторичный указ, которым велеть, чтоб те сочиненные Шмитом карты о исправности их рассмотреть общим собранием всех гг. профессоров и адъюнктов, причем наблюдать, чтоб как рассуждение о проекции, которая уже давно апробована и по которой Шмит в дело производит, так же и мелочные неисправности, без каковых ни одной ландкарты на свете не найдется, оставить, а вникать в самое главное дело, то есть из каких документов и оригиналов в рассуждении положения мест оный Шмит сочинил те карты и соответствуют ли они тем оригиналам. И для того быть чрезвычайному собранию сего генваря 16 числа, и о том о всем из того собрания подать репорт с ясным показанием за общими руками, дабы Канцелярия могла определение единственное учинить к изданию в печать оных карт. И Академическому собранию учинить о том по сему е. и. в. указу.
|
Генваря 15-го дня 1763 года |
Секретарь Михайло Гурьев |
Примечания
3, лл. 1—2).
Впервые напечатано (по копии) — Билярский, стр. 573.
На основании определения Канцелярии от 15 января 1763 г. (за подписями Тауберта и Ломоносова — ААН, ф. 3, оп. 1, № 474, л. 22) в тот же день был подписан Ломоносовым печатаемый здесь указ. Согласно этому указу, 16 июля „все академики собрались, но г. советник Ломоносов прислал записку, что он за болезнию быть не может, и отложил собрание до будущей недели, пока выздоровеет“ (Протоколы Академического собрания за 1763 г. в русском переводе — ААН, ф. 3, оп. 1, № 851, л. 24; Протоколы Конференции, т. II, стр. 494). Но вопрос о рассмотрении карт Я. -Ф. Шмидта не был поставлен в Академическом собрании и в последующие две недели, когда Ломоносов выздоровел и стал вновь заниматься академическими делами. 10 марта 1763 г. происходило обыкновенное заседание Академического собрания. В начале заседания конференц-секретарь Г. -Ф. Миллер читал Собранию полученное им письмо Карла Линнея, предлагавшего кандидатов на должность профессора ботаники в Петербургской Академии. В это время вошел Ломоносов, прервал чтение, сказал, „что есть дела весьма важные и нужные, и — как пишет Миллер в протоколе Академического собрания — предложил: надлежит исследовать ландкарты, адъюнктом Шмитом сделанные, и отдать в печать, о чем за несколько уже времени, генваря 16 дня, Собранию быть надлежало. А то все пустое, что марта 20 дня прошедшего года о сих же ландкартах в собрании Академическом происходило [см. примечания к документу 159]: не надобно вам было рассуждать о образце сих ландкарт [de methodo in constructione istarum tabularum, т. е. о методе, употребительном в сочинении сих карт], когда то давно уже в собрании Географическом апробовано было, но надлежало смотреть и рассуждать: сочинитель в делании сих ландкарт хорошо ли последовал ландкартам подлинным, которым последовать был должен; вместо сего некоторые имена финских деревень и то неисправно написанные охулены, и оттого взята причина, чтоб остановить публикование сих ландкарт, яко вещь весьма нужную и отечеству полезную. Но чтоб г. Миллеру оправдать неповинность свою и сочленов, в сем собрании [т. е. в собрании 20 марта 1762 г.] приказал он [Миллер] подать указ, по которому велено от Канцелярии иметь сие собрание, и данное свидетельство о ландкартах Шмитовых подписано всеми сочленами, которое и подано в Канцелярию. Но г. советник Ломоносов, не терпя более, сказал, что подписи сочленов ничего не значат, ибо весьма известно, сколь легко то каждому сделать можно; мошенническим вить-де образом (что и по-немецки сказано так: auf eine spitzbübische Weise) дело весьма полезное остановлено. И понеже сии слова касались до Канцелярии, равно как и до всего Собрания, то встав тотчас г. Миллер при всех сочленах сказал, что он не может быть в Собрании, в котором такое происходит. И хотя г. советник Ломоносов сказал, что сия брань не касается до г. Миллера, однако он вышел“.
„По выходе г. Миллера г. советник Ломоносов с прочими сочленами записал в протокол следующее:
„В Собрании академическом ординарном марта 10 дня 1763 года по указу Канцелярии предложен от г. коллежского советника Ломоносова вопрос: ландкарты, г. Шмитом сочиненные и Собранию предложенные, а именно, Ингерманландская, Эстляндская, Лифляндская, залива Финского, залива Рижского, такого ли состояния, что можно резать на меди. И понеже все члены присутствующие ответствовали, что они не могут показать никаких пороков, то положено: помянутые ландкарты можно резать на меди. Но понеже г. Миллер недавно объявил, что он приметил в них некоторые погрешности исторические, то определено еще сказать г. Миллеру, чтоб он показал погрешности, какие найдет, и мнение свое доказал бы. А между тем ландкарты можно резать на меди“. Под этим протоколом подписались все бывшие в собрании члены.
„Он легко верит тому, что никто из членов, подписавших протокол 10 марта, не мог показать пороков на ландкартах, адъюнктом Шмидтом сочиненных, ... “; Миллер утверждал далее, что приметил два года тому назад „некоторые пороки исторические только на одной эстляндской карте; о них он сообщил тогда же Шмидту, но последний и до сих пор не внес этих поправок в свою карту Эстляндии“; Миллер полагал, что „показывать и поправлять погрешности на ландкартах надлежит тому, кто имеет в ведомстве дела географические“.
Протокол заседания 10 марта в той его части, когда произошло столкновение Миллера с Ломоносовым, был представлен Миллером в Канцелярию в тот же день при соответствующем репорте; в нем все происшедшее Миллер называл „непорядками“, для отвращения которых в будущем считал необходимым требовать особого повеления президента. Протокол заседания 10 марта, происходившего в отсутствие Миллера, был представлен в Канцелярию 12 марта 1763 г. при репорте профессора Брауна, исполнявшего обязанности секретаря Собрания (Протоколы Академического собрания за 1763 г. в русском переводе В. И. Лебедева — ААН, ф. 3, оп. 1, № 851, лл. 26—42; Протоколы Конференции, т. II, стр. 495—496).